— Почему тебя это вообще волнует? Хлое, похоже, все равно, а ты так много сделала для этой компании. Нет, ты, черт возьми, руководишь этой компанией.
— Почему она тебя уволила? — спрашивает Атлас.
Я отворачиваюсь от Мариссы и смотрю на него.
— Потому что компания, с которой я общаюсь, не соответствует ее стандартам, — отвечаю я. Мои глаза холодны, я чувствую, как учащается сердцебиение, а злоба легко слетает с моих губ.
Глаза Мариссы расширяются от этих слов.
— Тебе лучше уйти. Еще раз спасибо за все, что ты сделала сегодня вечером, — я наклоняюсь и целую Мариссу в щеку.
Она застенчиво улыбается Атласу, который оглядывается на меня, прежде чем Марисса уходит, оставляя нас стоять на месте.
— Мы приехали вместе.
— Я найду себе попутку, — говорю я ему.
Он наклоняется вперед и смотрит мне прямо в глаза.
— Я отвезу тебя домой.
Отлично! Я киваю, во мне больше не осталось сил сопротивляться.
Он провожает меня до ожидающей машины. Когда мы садимся, он не прикасается ко мне, и я благодарна ему за эту маленькую милость.
— Я дам тебе работу, — говорит он. — Если ты этого хочешь?
— Нет, — отвечаю я, даже не глядя в его сторону.
Мои ноги закинуты одна на другую, и я смотрю в никуда. Небо темное, темнее, чем должно быть. Кажется, что надвигается буря. Когда мы подъезжаем к моему дому, я выхожу, прежде чем он успевает мне помочь, и, не оглядываясь, поднимаюсь по лестнице и захожу внутрь. Но когда закрываю дверь, он оказывается у меня за спиной, его руки на моей талии, и мне приходится вспомнить, что нужно дышать.
— Атлас, — его имя слетает с моих губ, когда поворачиваюсь к нему лицом, и когда это делаю, на нем уже нет куртки, и он стоит в белой рубашке и темных брюках.
— Теодора... — мое имя срывается с его губ почти шепотом.
— Мы не нравимся друг другу, — бормочу я, подходя к нему ближе.
Рука Атласа скользит вверх по моей груди, и кожа от этого покрывается мурашками. Он закрывает за собой дверь ногой и протягивает свободную руку, чтобы коснуться моего лица.
— Нет.
— Ты должен уйти, — говорю я ему, но его руки остаются на моем теле. Большим пальцем он проводит по моей нижней губе.
— Должен, — отвечает он.
— Но ты ведь не собираешься этого делать, не так ли?
— Нет. И ты действительно не хочешь, чтобы я это делал. Я нужен тебе, чтобы помочь забыть.
— Забыть, — я произношу это слово так, словно это наркотик.
Может быть, это он — наркотик, и я, возможно, сейчас под кайфом. Потому что он мне не нравится. Как мне может нравиться такой мужчина, как он?
— Да, я собираюсь помочь тебе забыть, — затем он делает то, чего я никак не ожидаю, наклоняется и обхватывает мою задницу, поднимает меня и идет со мной в мою спальню, в то время как ногами обхватывают его за талию. Дверь открыта, так что он заходит внутрь и осторожно кладет меня на кровать, и мои ноги свободно обхватывают его. Атлас тянется к моим туфлям на каблуках и снимает их, затем проводит руками по моим бедрам, пока не добирается до трусиков, и снимает их с меня.
Мои глаза следят за каждым его движением, и, несмотря на то, что в комнате плохое освещение, благодаря свету из моей гостиной я все равно могу его видеть. Атлас снимает рубашку, и я вижу только его грудь. Впиваюсь в него взглядом и удивляюсь, как такой мужчина, как он, оказался в моей спальне.
Мужчины с татуировками меня никогда не интересовали.
Вполне возможно, я представляла их себе стереотипно.
Мужчины-мудаки меня никогда не интересовали.
Я, конечно, отнесла бы их к категории плохих.
И все же я здесь, в своей спальне, сердце бешено колотится, и гадаю, когда же в следующий раз его руки прикоснутся ко мне. Когда же его губы заставят меня трепетать, когда мое дыхание станет горячим и прерывистым?
Ни один мужчина раньше не делал этого со мной.
Только он.
Я никогда в жизни так не нервничала, но по какой-то причине Атлас заставляет меня нервничать всеми мыслимыми способами.
— Прекрати! — его руки тянутся к брюкам, и он расстегивает молнию, пока говорит. — Ты слишком много думаешь, — его брюки спадают, и теперь он стоит передо мной голый.
— Нет, прямо сейчас я плохо соображаю, — отвечаю я, садясь и стягивая платье, так что остаюсь такой же обнаженной, как и он. — Может быть, позже я подумаю, — говорю я ему, вставая и позволяя материалу упасть на пол.
— Да, может быть, тогда мы оба сможем мыслить более ясно, — он делает шаг вперед, его руки касаются моего обнаженного тела.
— Да, может быть, — шепчу я, протягивая руку, чтобы коснуться его губ.
Руки Атласа нежны, и когда мы отклоняемся назад, вес его тела не полностью ложится на меня, но этого достаточно, чтобы я могла почувствовать каждый дюйм его тела на себе, даже ту часть, которую я хочу, внутри себя.
Мои бедра начинают двигаться, когда он сжимает меня. Сначала это происходит мягко, пока он не перемещает их к моей шее, затем он надавливает, приподнимая и раздвигая мои ноги еще шире, одна рука на моей шее, другая теперь у меня между ног. Он потирает мой клитор, а затем скользит пальцем вниз, пока не погружается в меня, впитывая мою влагу и распределяя ее по моим складочкам, прежде чем сделать то же самое снова.
— Я мог бы поиграть, но прямо сейчас я нетерпеливый мужчина.
Я не могу ни кивнуть, ни заговорить.
Его рука все еще на моей шее, и я физически не могу пошевелиться. Атлас сжимает свой член в ладони и поглаживает его, затем проталкивается вперед, чтобы он коснулся меня, не входя, просто касаясь. Я хватаюсь за его руки, чтобы пошевелиться, чтобы я могла двигаться.
— Тсс, — он качает головой. — Будь хорошей девочкой и не двигайся. Мы же не хотим, чтобы у тебя были синяки после первого, а может, и второго раза, — он подмигивает, заставляя меня замереть, затем улыбается, снова начиная прикасаться ко мне. Стоны срываются с моих губ, когда он убирает руку с моего горла, и теперь обе ладони лежат на внутренней стороне моих бедер, впиваясь пальцами, вероятно, оставляя на мне синяки.
Я тянусь к нему. Большинство поз, в которых я занималась сексом, обычно миссионерская или по-собачьи. Я никогда не хотела большего и была довольна и тем, и другим. Но Атлас хватает меня за бедра, поворачивает на бок и тянет вниз по кровати еще дальше, пока я не чувствую его между ног. Я поднимаю ногу, но он опускает ее, придвигаясь ближе ко мне, его член касается меня, и я стону, пытаясь заставить его войти еще немного глубже.
Он смеется, и когда это происходит, он двигается, и моя рука, которая неловко лежала на боку, пробегает по волосам, когда он входит и выходит.
Черт возьми!
Одной рукой он дотрагивается до моего клитора и потирает его, пока он начинает входить в меня. Я сжимаю ноги, пытаясь оттолкнуться, чтобы дать ему больше, раздвигаю ноги, чтобы двигаться дальше, но он мне этого не позволяет. Атлас удерживает меня неподвижно, входя и выходя, одной рукой придерживая меня, а другой поглаживая. Как раз в тот момент, когда я вот-вот кончу, он вырывается, опрокидывает меня на спину и забирается на меня. Раздвинув мои ноги, он наклоняется и целует мою грудь, сильно прикусывает сосок, затем ласкает его языком. Я громко стону для него. Мне нужно больше.
Почему он не может дать мне больше себя?
Чьи-то руки снова обхватывают меня, и на этот раз в мгновение ока я оказываюсь на нем сверху. Он лежит на спине, а я смотрю на него сверху вниз. Атлас садится и прижимает мои бедра к себе, так что я чувствую его между ног, везде. Я буквально чувствую его повсюду. Во мне, на мне и вокруг меня.
Атлас Хайд окружил меня всеми возможными способами и выжимает из меня все соки.
Бедра двигаются, а руки блуждают.
Когда я хватаю его за волосы, он не останавливает меня, но когда я тяну за них, он кусает мой сосок чуть сильнее. Что мне чертовски нравится. И когда мои бедра начинают действовать по-своему и начинают вращаться и раскачиваться над ним, как у девочки-подростка, он смеется, а потом пожирает каждую грудь, пока я больше не перестаю чувствовать ничего, кроме его тела у себя между ног. И это чертовски восхитительное ощущение.