Я роняю телефон, когда смотрю на Атласа, его янтарные глаза темнеют и сердятся, оценивая меня.
— Я проверил. У тебя на счету много денег. Ты решила подработать на острове? — голос Атласа полон злобы, когда он это говорит.
Как всем удается получать доступ к моей личной жизни, разве нет законов, которые остановят это дерьмо?
Отступив назад, я собираюсь закрыть дверь, но он останавливает меня, придерживая ее ногой.
— Что ты сделала ради этих денег, Теодора?
— Ничего. Я ничего не сделала. Какого хрена ты здесь делаешь?
Он поводит шеей из стороны в сторону.
— Что я здесь делаю? Может, стоит спросить, почему ты все еще дышишь?
— Пошел ты, — я швыряю в него своим мобильным, и он попадает ему в грудь. А Атлас даже глазом не моргает от моего возмущения.
— Я бы хотел выбить из тебя этот нрав. Что скажешь? — он делает шаг вперед и пытается дотронуться до меня.
— Уже. Какая это была ошибка. Никогда не вернусь туда, — говорю я, отстраняясь от его прикосновения. Потому что он обожжет меня, и не в хорошем смысле. Нет, его прикосновение опалит мою душу, и я боюсь того, что может произойти после этого.
— Тебе понравилось. Мы могли бы насладиться этим снова.
— О, извини, я не совсем поняла, что тебе понравилось, — я закатываю глаза, — особенно учитывая, как быстро ты убежал после.
— Это то, чем я занимаюсь, — признается он. — Я трахаюсь и ухожу. Это то, чем я занимаюсь, — повторяет он, как будто мне нужно это слышать или что-то в этом роде.
Я скрещиваю руки на груди.
— Ну, это не то, чем я занимаюсь. И считается невежливым... «трахнуться и уйти», как ты так неуважительно выразился, — я поднимаю голову. — Ты играешь с эмоциями людей, когда делаешь что-то подобное.
— Я останусь… если это то, чего ты хочешь. Но я не лучшая компания.
— Я вообще не хочу, чтобы ты был здесь, — говорю я ему, качая головой. — Так почему мы все еще об этом говорим?
Атлас протягивает руку, и на этот раз я слишком медлительна, чтобы помешать прикоснуться ко мне. Он хватает меня за талию и притягивает к себе.
— Остановись! Просто перестань прикасаться ко мне. Ты только и делаешь, что прикасаешься ко мне.
— Мне нравится прикасаться к тебе.
— Неделю назад ты ненавидел меня и был готов отдать своим чертовым клиентам, — произношу я, в тот момент, когда он все еще удерживает меня и рукой слегка поглаживают мою руку.
— Я бы никогда никому не позволил прикоснуться к тебе. Никогда, — шепчет он мне на ухо. — Только не к такой ценной вещи, — кусает меня за ухо. — Так вкусно.
Я закрываю дверь, и в следующую секунду мои руки обхватывают его.
Я виню недостаток сна — это, должно быть, причина, по которой мой разум позволяет этому происходить.
Потому что здравый смысл улетучился, и на его месте стою я, глупая девчонка, которая принимает безумные решения относительно привлекательных плохих мужчин.
Атлас Хайд возглавляет этот список.
На самом деле, он единственный мужчина в этом списке.
Его поцелуи такие горячие и быстрые, а руки кружат и прикасаются везде, где не следует. Но, как в океане, я, кажется, не могу перевести дух, только не с ним, и он поглощает меня целиком.
— Теодора.
— Хмм... — это все, что я могу выдавить, когда он хватает меня за ягодицы и толкает назад, так что ударяюсь задницей о спинку дивана.
— Ты не сможешь ненавидеть меня, когда я уйду, — говорит он, оставляя дорожку поцелуев между моих грудей. — Я уйду, и тогда ты не сможешь меня ненавидеть.
— Я уже ненавижу тебя, — говорю я ему, касаясь руками его волос. — Так будет легче, — Мои губы касаются его губ, и я чувствую на них его улыбку.
Почему я так на него запала?
Что такого особенного в Атласе Хайде, что я не могу отказать ему?
Да, он хорош собой.
Да, он заставляет мое тело петь каждый раз, когда прикасается ко мне.
Да, когда его губы касаются меня, я чувствую, что вся горю, и единственный возможный способ потушить это с ним. Только с ним.
— Я уверен, что так и есть. И как, черт возьми, мне снять эти джинсы? — он тянет их, и я отступаю назад. Быстро снимаю, а он пристально следит за моими движениями, и когда я снова смотрю на него, то вижу выпуклость, которую почувствовала.
— Нам не следует этого делать, — говорю я, качая головой и отступая. Джинсы сняты и лежат кучей на полу, но мои руки и тело его больше не касаются.
Чары рассеяны.
— Теодора.
— О, нам точно не следует этого делать, — говорю я, качая головой и отводя взгляд.
— Теодора, посмотри на меня.
Я смотрю. Мои глаза находят его, и когда они находят, я чуть не плачу от этого взгляда.
— Иди сюда, Теодора.
Мои ноги начинают двигаться к нему, как будто я их не контролирую, и когда подхожу, он, не теряя времени, притягивает меня обратно к себе, и мое тело чувствует его. Везде. Потому что он совершенно голый.
— Ты мне не нравишься.
— Я останусь. Я останусь после, — говорит он, успокаивая меня.
Такие мягкие губы обхватывают мои. В его прикосновении нет жесткости, когда он усаживает меня на диван и снимает мою рубашку. Губы Атласа отрываются от моих. Вес его тела давит на меня. Я чувствую его между ног, но он не двигается. Вместо этого он кладет одну руку мне между ног и начинает поглаживать, а губами касается груди, язык обводит мой сосок, и я должна помнить, что мне не нравится этот мужчина, который нажимает на все нужные кнопки. Когда его рот опускается ниже и оказывается у меня между ног, я должна помнить, что это всего лишь секс. И что его губы посланы не богами, и что он не может быть единственным человеком, который может доставить мне такое удовольствие. Даже если я никогда не испытывала ничего подобного ни с кем, кроме него.
Испытывает ли он то же самое по отношению ко мне? Я другая? Или я такая же, как все остальные, с кем он был?
Погруженная в свои мысли, пока его рот касается меня между ног, мои бедра изгибаются от его тепла. Он посмеивается, но удерживает мои бедра на месте, и довольно скоро я совершенно забываю о том, почему ненавижу Атласа, и вместо этого хочу, чтобы он продолжал двигаться.
Он делает это без всякого поощрения с моей стороны, и я наслаждаюсь каждой секундой.
Его рот проделывает такое с моим клитором, что бедра вздрагивают, и ему приходится сжимать меня сильнее, чтобы удержать на месте. Ни один мужчина никогда не делал этого со мной, и я никогда раньше не испытывала ничего подобного.
Все, что касается Атласа, заставляет мое сердце бешено колотиться в груди, а тело реагирует на его прикосновения. Затем я начинаю сомневаться в своем поведении, когда понимаю, что мои реакции не соответствуют моему постоянному чувству отвращения к этому человеку.
Вцепляюсь руками в диван, и вскоре мое тело сотрясается от оргазма, подобного которому я никогда не испытывала. Зажмурив глаза и сжав губы, я не хочу, чтобы мой крик вырвался наружу.
— Ты можешь кричать. Мне нравится, когда ты кричишь.
Я слишком занята, катаясь на своей собственной волне, чтобы обращать на Атласа хоть какое-то внимание.
Мои бедра подаются вперед, и я широко открываю глаза, когда он нависает надо мной, обхватив член рукой и расположившись у моего входа.
Когда он смотрит на меня своими неистовыми янтарными глазами, я думаю, что влюбилась. Но потом понимаю, что это просто фантастический секс, и вытаскиваю себя из этого дерьма.
Прежде чем успеваю передумать, притягиваю его к себе, и он ухмыляется, целует в подбородок и медленно спускается к шее, пока входит в меня. Мое дыхание на несколько секунд прерывается, когда он прикусывает мой сосок. Как только он полностью входит, я начинаю двигаться вместе с ним, обхватывая ногами его талию и впиваясь ногтями ему в спину.
Атлас Хайд трахает меня так, как он делает со всем в своей жизни.
С решимостью, силой и страстью, присущим только к тому, что он любит.