6.
Мы намереваемся сделать первую студийную запись нашей группы в компании Impulse Studios, которая находится в Уоллсенде и по странной случайности располагается в здании старого кинотеатра «Гомон», прямо над магазином мистера Брэдфорда, где я купил свою первую гитару. Эта студия — детище местного антрепренера Дейва Вуда, что помогал группе Lindisfarne в самом начале ее пути к известности и славе. Это единственная со времен Animals местная группа, добившаяся успеха на общенациональном уровне. Студия довольно примитивна, но в ней есть все необходимое. Через некоторое время она станет довольно известной благодаря записям нескольких ансамблей, работающих в стиле хэви-метал.
Мистер Брэдфорд давно умер, и окна его магазина, забитые досками, выглядят невыносимо тоскливо. Я вспоминаю, каким волшебным местом казался мне этот магазин в детстве но теперь его дверной проем неаккуратно заклеен старыми газетами, и, заглядывая в щели между досками, чувствуешь себя так, словно смотришь в пустую могилу. Такое ощущение, что весь город медленно и мучительно умирает. Заказы на строительство танкеров, благодаря которым работала верфь и существовал сам город, постепенно иссякли. Кораблестроительная промышленность была перехвачена обильно финансируемыми корейскими и японскими консорциумами, а сотни квалифицированных английских рабочих стали жертвами массовых увольнений. Нескольких вакансий ремонтников едва ли может хватить на трудоустройство такого количества рабочей силы. На берегу реки, куда сходятся все улицы города с их типовыми домами, больше не видно громадных стальных судов, заслоняющих солнце. Производство, которое росло и создавалось веками, было оставлено на произвол судьбы и погибло почти в одночасье, а целые судостроительные коллективы города были выброшены на улицу, обреченные на безработицу. Шумная, суетливая Хай-стрит моего детства превратилась в пустынный ряд заброшенных магазинов. Мой отец с его бизнесом пострадал от этого экономического спада так же, как и все остальные крупные и мелкие предприниматели. Экономические процессы довершили то, что не удалось когда-то немецким бомбардировщикам. Из Уоллсенда как будто вынули живое бьющееся сердце, он стал похож на город-призрак, а граффити на деревянных стенах музыкального магазина Брэдфорда кажутся эпитафией ушедшей эпохе. Кинотеатр «Гомон» закрылся много лет назад, и недолгое время его помещение занимал клуб под названием «Manhole», где выступали разные музыкальные группы. Этот клуб пользовался ужасной репутацией, потому что там торговали амфетаминами и регулярно происходили криминальные разборки. Кинотеатр «Риц» превратился в зал для игры в бинго. И вот, поднимаясь со своей бас-гитарой по каменным ступеням в студию, я размышлял об иронии судьбы, приведшей меня для первой студийной записи именно в «Гомон», где еще витает тень мистера Брэдфорда с его волчьей пастью и немыслимым произношением. Первые кассеты Last Exit — это не более чем записи неуверенной, неопытной группы музыкантов, работающих без продюсера. В этих записях не слышно ни грубой внутренней силы природного таланта, ни наивного обаяния музыкальной нелепицы. Кассеты зафиксировали лишь скучные, банальные свидетельства некоторого профессионализма и явной подражательности. Если мы и обладаем каким-то потенциалом как музыкальный коллектив, то все признаки этого потенциала благополучно растворились где-то в ацетате, покрывающем магнитную ленту. Нам не удалось зафиксировать даже малой доли того огня, который наша группа излучает при «живой» игре. Искусство звукозаписи постигается медленно, и новизна его заставила нас с Джерри подчиниться тактике сдержанного и благопристойного исполнения, за которую ратовали наши мудрые старшие товарищи. Я был горько разочарован результатом, но держал свое мнение при себе, не желая слишком сильно раскачивать лодку. В дальнейшем, когда нас снова будут записывать в студии, мы с Джерри постараемся управлять процессом самостоятельно и постепенно приблизимся к истинному звучанию своей музыки.
Между тем наши публичные выступления становятся все успешнее, и вскоре мы получаем награду за свои усилия. Энди Хадсону удается раздобыть для нас приглашение в Сан-Себастьян, на джазовый фестиваль, который будет проходить в Испании, в Стране Басков. Биг-бэнд весьма удачно выступил на этом фестивале два года назад, и с тех пор у Энди остались связи с его организаторами. Фестиваль должен начаться через неделю, ближе к концу июля. Это потрясающее известие: мы впервые будем выступать за границей. Наши новоиспеченные администраторы, Пол и Джим, тоже в восторге. С этой поездкой даже их собственная мечта получает какое-то развитие. По их подсчетам, на то, чтобы добраться до Испании вместе со всем нашим оборудованием, потребуется три дня. Мы не желаем связываться с заполнением таможенных деклараций, поэтому принимаем решение замаскировать свое оборудование под обыкновенные походные принадлежности. Полу и Джиму предстоит проявить немалое мужество и провезти этот груз через таможенный контроль. Я предлагаю им для пущей достоверности повязать на голову банданы и заучить слова гимна «Viva España». Мое предложение не встречает одобрения, вероятно, еще и потому, что сам я не поеду вместе со всеми, а прилечу в Сан-Себастьян на самолете. Три дня, которые требуются на дорогу, как раз совпадают с тремя последними днями школьной четверти, и, поскольку я уже и так повинен в огромном количестве пропусков из-за своей работы в театре, я не смею до такой степени злоупотреблять добротой сестры Рут. Разумеется, все остальные считают, что я важничаю. И хотя я оплачиваю билет из собственного кармана, атмосфера в группе накаляется. Джерри предстоит трястись в фургоне вместе с нашими администраторами и «походными принадлежностями», а Ронни и Джон поедут в машине Ронни.
Первый год моей учительской работы оказался довольно успешным. Меня не уволили, я не перестал быть действующим музыкантом, научился более профессионально вести себя на сцене и делал все, чтобы мечта об успехе Last Exit стала реальностью. Я договорился с Фрэнсис, что приеду в Лондон сразу после фестиваля, чтобы провести с ней остаток лета. Поднимаясь в небо из аэропорта Ньюкасла и направляясь в Испанию, я воображаю, что и моя карьера наконец движется в нужном направлении. Берега реки Тайн скрываются за облаками, а мы устремляемся к солнцу. Viva España!
Если мой перелет с посадками в Лондоне и Париже прошел довольно благополучно, то путь, который пришлось проделать моим товарищам, обернулся жестокой одиссеей из бесконечных поломок, стояния в многочасовых пробках без кондиционера и всяких абсурдных неприятностей, достойных самого Дон-Кихота. Когда же мы наконец встречаемся, оказывается, что я стал еще большей personaпоп grata, чем прежде. Однако после вечера, проведенного вместе, и огромного количества выпитых коктейлей «Куба Либре» и сангрии я снова принят в компанию, и когда все приключения последних дней наконец пересказаны, мы, шатаясь, помогаем друг другу преодолеть четыре этажа до наших комнат в мансарде пансиона. Это восхождение дается нам с таким трудом, словно мы покоряем Пиренеи. Поселились мы по трое в каждой комнате, и по-настоящему уснуть мне так и не удается: во-первых, потому, что я перевозбужден, а во-вторых, из-за чудовищного храпа моих товарищей, периодически прерываемого еще более неприличными звуками. Когда же наутро испанское солнце врывается через окно в комнату, я уже страдаю от похмелья, и хотя мне по-прежнему кажется, что мы воюем с ветряными мельницами, я очень счастлив, что приехал сюда.
Крупные события фестиваля — Элла Фитцджеральд и Диззи Гиллеспи. Они выступают в субботу и воскресенье на огромном пригородном велодроме. Мы и еще несколько маленьких музыкальных коллективов со всей Европы будем играть в парке в историческом центре города, который представляет собой живописную неразбериху из переулков, уличных кафе и баров. Улицы гудят от ожидания. В этот вечер мы вместе с другими группами быстро проверяем инструменты, оборудование и качество звука, а потом начинается веселье.
Жители Сан-Себастьяна очень серьезно относятся к музыке, и у всех групп, выступающих сегодня в городском парке, большая аудитория заинтересованных зрителей. Яркий лунный луч прочерчивает свой путь по крышам домов, когда мы открываем нашу концертную программу. Это «The Tokyo Blues» Xopaca Силвера — отличный шанс для Джерри блеснуть на своем синтезаторе, напоминая нам, какой он прекрасный музыкант. В нашей группе он по-прежнему лидер, и все мы как-то успокаиваемся, увидев его в такой хорошей форме. Ронни управляется со своей ударной установкой так, что сыплются искры, а Джон извлекает из гитары звуки, достойные истинного мастера блюза, каковым он всегда и являлся. В таких условиях мне не остается ничего другого, как дать лучшее в моей жизни представление. После стольких недель выступлений в «Госфорте» мои связки стали податливыми и эластичными, а голос превратился в послушный инструмент. Я устремляю взгляд в белую пустоту прожектора и знаю, что даже если кому-то из слушателей не нравится мое пение, все равно — это мой голос, поющий неповторимую песню моей жизни, которая летит до самой луны и возвращается обратно.