Глава 3
Смахнув пот со лба, Алан крепче вцепился в деревянный черенок лопаты, раз за разом вонзая ее в землю. Погруженный в работу, он не обращал внимания на назойливых пчел, которые то и дело норовили оставить болезненный след на его коже. Для него такие жалящие укусы стали обычным неприятным ощущением, к счастью проходящим довольно быстро, стоило только окунуться в озеро, ну или в ванну. Холодная вода стала для него лучшим лекарством.
Алан хмыкнул себе под нос, не прекращая интенсивно работать. Лопата в его руках мелькала с такой немыслимой скоростью, что ему мог бы позавидовать любой потомственный фермер, которому на роду было предписано возделывать землю. Он же подобной родословной похвалиться не мог. Его семья с материнской да и с отцовской стороны тоже, происходили из благородного дворянского рода. Гораздо привычнее для них было управлять землями, а не работать на них, покрываясь слоем грязи. Его дед наверное перевернулся в своем гробу, прознав про то, чем занимался его единственный наследник.
В воздухе повеяло чем-то сладким, но и это Алан успешно проигнорировал. Методичные движения занимали все его внимание. Что скрывать, но за последний год он сумел привыкнуть к тому, что еще недавно вызвало бы у него только отвращение. Теперь же его руки были покрыты мозолями, а фигура, прежде, всего лишь стройная и подтянутая, стала мускулистой и крепкой, словно бы он годы напролет махал кувалдой в собственных угольных шахтах. Его друзьям, отдающим взносы за членство в боксерском клубе, стоило бы обратить внимания на подобные тренировки. Только вот каждый ли сможет выдержать подобное? Он никогда не думал о себе как о слабаке, но обыкновенный физический труд по-началу давался ему гораздо тяжелее, чем привычные тренировки в клубе. К концу дня он валился на кровать без всяких сил, а единственное чего он хотел в тот момент, был сон. Сон и ничего более.
Хмыкнув, Адам мотнул головой, стряхивая с длинных волос капли пота. Наверное со стороны он походил на одичавшую собаку, отряхивающуюся после купания. Что ж, в этом не было ничего удивительного. Почти год добровольного отшельничества превратили его в дикаря. И он ничего не имел против.
Спустя четверть часа Алан прервал работу. Воткнув лопату в землю, он облокотился на свое колено и задумчиво огляделся по сторонам. Кем бы он не считался по праву рождения, сейчас, ему было приятно считать себя настоящим земледельцем. И, надо сказать, фермер из него получился что надо, толковый и умелый. Переехав в поместье больше года назад, он сразу понял что жить в главному доме не станет. Старая охотничья лачуга, ютившаяся где-то посреди его угодий, превратилась в вполне сносный дом, пригодный для житья и совершенно отличающийся от других домов принадлежащих ему. Здесь не было прислуги, только одиночество и тишина. Именно то, чего он так жаждал от жизни.