— Го.
После уроков они дошли до их условленного места и, обнявшись, разошлись в разные стороны, намереваясь чуть позже списаться.
Антипова тихонько зашла в квартиру, зная, что у мамы как раз должен был быть урок. Елизавета Владимировна была репетитором по английскому языку и работала в основном из дома. С кем-то онлайн, с кем-то оффлайн, а к кому-то всё же ездила. Но таких учеников было очень мало. Папа же, Григорий Викторович, был офисным работником, — финансистом — поэтому пропадал на работе с девяти до пяти каждый день. В общем, Антиповы — обычная среднестатистическая семья.
Мила показалась на глаза маме и прошмыгнула в свою комнату, скидывая форму. Им очень не повезло, что их школа зачем-то ввела форму как обязаловку. Начальные классы щеголяли в мерзких ярко-синих жилетках, средние — в более приятных бордовых пиджаках, а старшие классы уже в серых. Низ у всех был дефолтным — чёрным. Девушкам, конечно же, на выбор: юбка или брюки. Чёрные джинсы не прокатывали. В своём можно было приходить лишь в субботу и только старшим классам. Началка вообще не училась, а средним приходилось всё так же расхаживать в форме. Мила больше предпочитала брюки, но и в юбке, под настроение, иногда ходила. Большинство девочек подворачивали её, чтобы сделать покороче, но Антипова была рада длине до колена.
Кинув рюкзак на стул, сразу стащила пиджак, вешая его на спинку стула, и расстегнула рубашку, доставая из-под подушки майку и длинные штаны. В коротких шортах она ни перед кем не появлялась. Рубашка не шибко аккуратно отправилась к жакету. Вешать смысла не было — всё равно стирать. Мила расстегнула брюки и, спустив их до колен, села на кровать. На глаза тут же попались тонкие полоски шрамов на ляжках. Она поспешила натянуть пижамные штаны.
Да, она себя резала. Сейчас уже нет, но в первый месяц после изнасилования, пока не начала терапию с психологом, справлялась так. Заглушала душевную боль физической. Об этом никто, кроме Вероники, не знал. Именно своему психологу она пообещала больше себя не трогать. Последние три месяца они разговаривали крайне редко. До этого сессии проводились каждую неделю или же по надобности. Первое время надобность была частой. Сейчас такой необходимости уже не было.
Она знала, что была не виновата. Она ясно помнила, что говорила «нет», но он не остановился. И не сел. Деньги решают в этой жизни всё.
Мила почти смогла вернуться к прежней жизни. Гуляла, общалась с друзьями, могла ходить на вечеринки. Потому что то, что с ней произошло, было не на какой-нибудь тусовке под алкоголем или наркотиками. Это с ней сделал её парень, которого она год ждала из армии. Так тоже бывает. Единственное, что с ней осталось, как ей казалось, уже навсегда, — неприязнь мужских прикосновений и в целом близкого контакта. Поначалу даже собственный отец вызывал у неё панические атаки. Сейчас уже нет. Он единственный, кто может её обнять. Но панические атаки иногда всё равно происходят. Она научилась жить и с ними.
Полностью переодевшись, Антипова прошмыгнула в кухню, мимо зала. У неё в планах было пообедать, потом чуть поваляться и почитать мангу, а после сделать нужные задания на завтра. Вечером уже можно было полностью расслабиться, так как Смирнова точно соберёт всех в общей конфе для обсуждения.
Девушка разогрела котлетки с макарошками — жаль, не с пюрешкой — и села за стол, сразу залипая в телефон. Елизавета Владимировна, только что освободившаяся, показалась на кухне, целуя дочь в висок.
— Как в школе, солнышко? — женщина сразу щёлкнула кнопкой чайника, ставя кипятиться воду.
— Норм. Устала только. Сегодня жесть, а не день, — Мила сразу отложила телефон, намереваясь поболтать с мамой. — А у тебя сегодня как?
— Только двое остались. Через час и потом в семь, — Елизавета Владимировна достала из холодильника ягодный рулет и села рядышком, дожидаясь чайника.
— Можно завтра у Кати останусь? — недоверия и тотального контроля со стороны родителей не было, хоть они и переживали всё произошедшее вместе с ней. Они, наоборот, были очень рады и благодарны, что дочь не замкнулась в себе. Миле лишь приходилось сообщать, где она, с кем и чем планирует заниматься.
— Можно. Зоя и Сергей опять за город сматываются?
Родители Смирновой были любителями дачно-огородного «отдыха», поэтому Кате всегда везло на свободную хату, чем она всегда и пользовалась.