В моём случае, пока что, мне удалось изобразить небольшое облако, замёрзшую каплю дождя и лужу. И это после того, как мне потребовалось четыре недели, чтобы хоть что-то получить. Найтингейл руководила мной в учебной лаборатории на первом этаже, когда облачко пара над моей ладонью сжалось до шаткого шара. Проблема этого этапа освоения формы в том, что практически невозможно понять, почему то, что ты делаешь сейчас, работает лучше, чем то, что ты делал две секунды назад. Вот почему в итоге приходится много практиковаться и вот почему так непросто поддерживать новую форму , особенно когда кто-то за дверью решает громко и на четверть тона ниже запеть припев «Rehab».
Шар взорвался, словно водяной шар, обрызгав меня, скамейку и пол вокруг. Найтингел, уже заметивший мою необычную способность к взрывающимся формам , стоял в стороне, одетый в плащ.
Я злобно взглянул на Лесли, которая застыла в дверях.
«Ко мне вернулся голос», — сказала она. «Вроде того». Она перестала носить маску в «Фолли», и, хотя её лицо всё ещё было изуродовано, я, по крайней мере, мог видеть, когда она улыбается.
«Нет», — сказал я. «Ты всегда пел бемольно».
Найтингел помахал Лесли.
«Хорошо, — сказал он. — Я рад, что вы здесь. У меня есть демонстрация, и я ждал, когда смогу показать её вам обоим одновременно».
«Могу ли я сначала выбросить свои вещи?» — спросила Лесли.
«Конечно, — сказал Найтингейл. — Пока ты этим занимаешься, Питер может прибраться в лаборатории».
«Хорошо, что это была вода», — сказала Лесли. «Даже Питер не может взорвать воду».
«Не будем испытывать судьбу», — сказал Найтингел.
Мы снова собрались через полчаса, и Найтингел повёл нас в одну из заброшенных лабораторий в конце коридора. Он сдернул пылевые чехлы, открыв вид на потрескавшиеся верстаки, токарные станки и тиски. Я узнал в них мастерскую дизайна и технологий, похожую на ту, что я использовал в школе, только застрявшую во времени, во времена паровой энергетики и детского труда. Он сдернул последний чехол, под которым лежала чёрная железная наковальня, какую я видел только падающей на головы персонажей мультфильмов.
«Ты думаешь о том же, о чем и я, Лесли?» — спросил я.
«Думаю, да, Питер», — сказала она. «Но как мы доставим сюда пони?»
«Подковывать лошадь — очень полезный навык», — сказал Найтингел. «А когда я был мальчиком, внизу, во дворе, была кузница. А здесь мы превращаем мальчиков в мужчин». Он остановился, чтобы взглянуть на Лесли. «И, полагаю, молодых женщин — в женщин».
«Мы что, куем Единое Кольцо?» — спросил я.
Найтингел поднял трость. «Вы это узнаёте?» — спросил он.
Да, я так и сделал. Это была джентльменская трость с серебряным набалдашником, набалдашник которой выглядел немного потускневшим.
«Это твоя трость», — сказал я.
«И что еще?» — спросил Найтингел.
«Это посох твоего волшебника», — сказала Лесли.
«Молодец», — сказал Найтингел.
«Па́лка для избиения хамов», — сказал я, а когда Лесли приподняла то, что осталось от ее брови, я добавил: «Па́лка для избиения хамов».
«И источник силы волшебника», — сказал Найтингел.
Использование магии имеет весьма определённые ограничения. Если переусердствовать, мозг превращается в швейцарский сыр. Доктор Валид называет это гипертауматургической деградацией, и у него есть мозги в ящике, которые он выхватывает при малейшем поводе, чтобы показать юным ученикам. Правило при травмах мозга заключается в том, что к тому времени, как вы что-либо почувствуете, ущерб уже будет нанесён. Поэтому практикующий магию склонен перестраховываться. Это может вызвать напряжение, когда, ради спора, два танка «Тигр» внезапно появляются из леса дождливой ночью 1945 года. Чтобы стать героем « Boy's Own Weekly» и при этом сохранить мозг в целости и сохранности, разумный волшебник носит с собой посох, в который он сам вложил огромную силу.
Не спрашивайте меня, что это за сила, потому что единственное, что у меня есть, способное её обнаружить, — это пёс Тоби. Я бы с удовольствием поместил немного материала с высоким содержанием вестигии в масс-спектрометр, но сначала мне нужно будет раздобыть масс-спектрометр, а потом изучить физику, чтобы интерпретировать эти чёртовы результаты.
Найтингел поднёс свою трость к одному из верстаков, открутил верхнюю часть и зажал её в тиски. Затем, взяв молоток и зубило, он расколол её вдоль, обнажив тусклую, цвета оружейного металла, сердцевину толщиной с карандаш.