«Он сказал почему?» — спросил я.
«Нет», — сказал Филлип. «Он всегда менял тему».
До этого я просто рисовал каракули, но теперь начал делать заметки. Сохранение тайны всегда вызывает подозрения у полиции. И хотя мы готовы поверить в возможность совершенно невинного объяснения, мы никогда не думаем, что это правильный способ делать ставки.
Я спросил, был ли какой-то аспект работы Ричарда как градостроителя, о котором он говорил чаще других, но Филлип этого не заметил. Ричард также не жаловался на случаи коррупции или на давление с целью повлиять на решение о планировке.
«И что бы его там ни держало, — сказал Филипп, — он, очевидно, уже это пережил, потому что сказал мне, что уходит». Он отвернулся от меня и потянулся за чашкой чая, чтобы скрыть слёзы.
Мать вбежала обратно, увидела слёзы и бросила на меня ядовитый взгляд. Я быстро дочитала последнюю часть анкеты, ещё раз выразила соболезнования и ушла.
С Ричардом Льюисом случилось что-то подозрительное и, возможно, сверхъестественное, но, поскольку он, очевидно, не был практиком, я не мог понять, как он мог быть связан с захватывающим и неизбежным миром современной магии. Вернувшись в «Фолли», я составил протокол и подал два необходимых заявления. В работе с подобными неуликами полицейские считают, что либо совершенно другая версия расследования неожиданно окажется связанной, либо вы никогда не узнаете, что, чёрт возьми, происходило.
Моя интуиция подсказывала мне, что мы никогда не узнаем, почему Ричард Льюис бросился под поезд, — и это лишний раз доказывает, что никогда не стоит доверять своей интуиции.
4
Сложные и неспецифические вопросы
После автомобильных происшествий кражи со взломом и воровство — самые распространённые преступления, с которыми сталкиваются сотрудники полиции, то есть обычные граждане. Именно на это они чаще всего жалуются, главным образом потому, что знают, что раскрываемость краж со взломом низкая.
«Не понимаю, зачем вы это записываете», — говорят они, преувеличивая стоимость своих вещей для страховки. «Вы же их всё равно не поймаете, правда?» На это у нас нет ответа, потому что они правы. Мы не поймаем их за эту конкретную кражу со взломом, но мы часто ловим их позже и потом возвращаем часть ваших вещей — вещи, которые теперь заменены более качественными по страховке. Большая часть найденных вещей — хлам, но некоторые из них привлекают зоркий глаз Отдела по делам искусства и антиквариата, который их выхватывает, фотографирует и помещает в базу данных, которая, благодаря безошибочному слуху Метрополитен-музея, называется LSAD — Лондонский каталог украденных произведений искусства.
Они всё твердят, что собираются сделать его доступным для публичного поиска, но я бы не стал слишком уж на это надеяться. Полицейский вполне может его обыскать, если ему удастся убедить своего непосредственного руководителя добиться предоставления доступа к OCU через их терминалы. Это нелегко, когда непосредственный руководитель смутно представляет себе, что такое базы данных, поиск в интернете и вообще само понятие «непосредственного руководителя». Я получил доступ сразу после Нового года и теперь стал проверять новых поступивших по утрам. «Что угодно, лишь бы не работать», – вынес вердикт Лесли, и Найтингел одарил меня тем же многострадальным взглядом, которым он смотрит, когда я случайно взрываю огнетушители, засыпаю во время его разговора или не могу спрягать латинские глаголы.
Представьте себе, как я был рад, когда одним холодным, тёмным утром, через две недели после поездки в Суиндон, я обнаружил свою первую находку. Я всегда начинаю с редких книг и чуть не пропустил её, потому что она была на немецком: « Uber Die Grundlagen Dass Die Praxis Der Magie Zugrunde Leigen» («Об основах, которые, вероятно, лежат в справочнике по магии»). На фронтисписе была фотография книги, где автором был указан Рейнхард Маллер, изданной в 1799 году в Веймаре. Я поискал Маллера в картотеке обычной библиотеки, но ничего не нашёл.
Я записал номер дела, распечатал описание и показал его Найтингейлу тем же утром во время практики. Он перевёл название как « Об основах, лежащих в основе практики магии».
«Покрасуйся», — сказал я.
«Думаю, вам лучше это спрятать», — сказал он. «И постарайтесь отследить, откуда оно взялось».
«Это как-то связано с Эттерсбергом?» — спросил я.
«Господи, нет», — сказал он. «Не всё немецкое связано с нацистами».
«Это перевод «Principia Artis Magicae»?» — спросил я.
«Я не могу сказать, не взглянув».
«Я займусь искусством и антиквариатом», — сказал я.