Не говоря уже о замечательном названии, федеральное правительство сохраняло совершенно не свойственную Германии неопределённость в отношении обязанностей своего ведомства. «Позиция, поразительно похожая на ту, которую занимали их коллеги в Уайтхолле в отношении «Безумия», — сказал Постмартин. — Это само по себе весьма характерно».
«Я полагал, что тебе никогда не приходило в голову просто позвонить им и спросить», — сказал я.
«Это оперативный вопрос, так что, боюсь, он ко мне не имеет никакого отношения», — сказал Постмартин. «К тому же, мы не сочли это необходимым».
Среди тех, кто пережил послевоенное время, британское волшебство было символом веры, что магия уходит из мира. Не нужно устанавливать двусторонние связи с родственными организациями, если смысл вашего существования тает, как арктический лед.
«И кроме того, Питер, — сказал Постмартин, — если эта книга действительно попала в Белую библиотеку, то есть большая вероятность, что немцы захотят вернуть её, а я, например, не собираюсь выпускать её из рук». Он мягко положил руку в белой перчатке на обложку, чтобы подчеркнуть свои слова. «Каким образом она вообще попала в «Искусства и антиквариат»?»
«Его передал мне уважаемый книготорговец», — сказал я.
«Насколько респектабельный?»
«Разумеется», — сказал я, — «достаточно уважаемые. Колин и Лич в Сесил-Корт».
«Вор, должно быть, пребывал в блаженном неведении относительно того, что у него есть», — сказал Постмартин. «Это всё равно что пытаться высечь , — он раскатал слово, явно наслаждаясь его звучанием, — картину Пикассо на Портобелло. Как же они у него отобрали книгу?»
Я сказал ему, что не знаю подробностей и что я уточню это, как только мы закончим.
«Почему этого ещё не сделали?» — спросил Постмартин. «Не говоря уже о его более эзотерических свойствах, это всё равно очень ценный предмет. Разве расследование уже не началось?»
«Книгу не крали», — сказал я. «Что касается Департамента искусств и антиквариата, то здесь нет состава преступления, требующего расследования». А учитывая, что в настоящее время Метрополитен-музей серьёзно озабочен сокращением расходов, никто не спешил искать повод для дополнительной работы.
«Любопытно, — сказал Постмартин. — Возможно, владелец не понимает, что его украли».
«Возможно, владелец — тот, кто пытался его продать, — сказал я. — Возможно, он захочет вернуть его обратно».
Постмартин с ужасом посмотрел на меня. «Невозможно», — сказал он. «Ко мне прибудет охранный фургон, чтобы увезти меня и эту книгу в Оксфорд, в безопасное место. К тому же, если он владелец, он не заслуживает того, что имеет. Каждому по способностям и всё такое».
«Вы наняли фургон охраны?»
«За это?» — спросил Постмартин, с нежностью глядя на книгу. «Конечно. Я даже подумывал выскочить с револьвером». Он убедился, что я достаточно напуган. «Не волнуйся. В своё время я был метким стрелком».
«Какой это был день?»
«Корея, — сказал он. — Национальная служба. У меня до сих пор есть табельный револьвер».
«Я думал, армия к тому времени уже перешла на браунинги», — сказал я. Зачистка арсенала «Фолли» годом ранее стала для меня уроком по противопехотному оружию двадцатого века и по тому, сколько десятилетий можно оставить его ржаветь, прежде чем он станет опасно нестабильным.
Постмартин покачал головой. «Мой верный Enfield Type Two».
«Но ты этого не сделал? Принеси».
«В конце концов, нет. Я не смог найти запасные патроны».
'Хороший.'
«Я искал повсюду».
«Какое облегчение».
«Кажется, я оставил его где-то в сарае», — сказал Постмартин.
Чаринг-Кросс-роуд когда-то была центром книжной торговли Лондона и пользовалась достаточно дурной репутацией, чтобы избегать международных сетей, которые неустанно стремятся превратить каждую улицу каждого города в копию любой другой. Сесил-Корт был пешеходной аллеей, соединявшей Чаринг-Кросс с Сент-Мартинс-лейн. Если не обращать внимания на фешенебельный бургерный ресторан на одном конце и мексиканскую сеть на другом, можно было увидеть, как всё было раньше. Хотя, по словам моего старика, сейчас здесь гораздо чище, чем когда-то.
Среди специализированных книжных магазинов и галерей находился магазин Colin & Leech, основанный в 1897 году, нынешний владелец которого – Гэвин Хедли. Он оказался невысоким крепким белым мужчиной с самодовольным средиземноморским загаром, который появляется, когда у тебя есть второй дом в солнечном месте, и средиземноморские гены, которые не дают коже потемнеть. Внутри было достаточно тепло, чтобы росли гранаты, и пахло новыми книгами.