А если я вломлюсь, а Безликий все еще там?
Я не так опытен, как Найтингейл, но я был почти полностью уверен, что следы на замке отложились более двадцати четырех часов назад, а Безликий давно исчез.
Почти полностью уверен.
Я выжил в нашей последней схватке только потому, что он меня недооценил, а кавалерия подоспела в самый последний момент. Я не думал, что он снова меня недооценит, к тому же кавалерия сейчас находилась на другом берегу реки.
Не то чтобы фургон «Спринтер», полный TSG, сильно изменил бы ситуацию. Найтингел был уверен, что только он сможет одолеть Безликого в честном бою. «Не то чтобы я собирался предлагать ему что-то подобное», — сказал Найтингел.
Но я не мог же вытаскивать Найтингейла каждый раз, когда хотел войти в подозрительный дом, иначе какой во мне смысл? И я не мог торчать снаружи, пока кто-нибудь из соседей не заподозрит неладное и не наберет 999.
Поэтому я решил проникнуть туда силой. Но на всякий случай я позвоню Лесли и сообщу ей, где я и чем занимаюсь.
Это то, что мы на работе называем «оценкой рисков».
Её телефон сразу переключился на голосовую почту, поэтому я оставил сообщение. Затем я выключил телефон, убедился, что никто не смотрит, и вышвырнул Чабба за дверь огненным шаром. У Найтингейл есть заклинание, которое выбивает замки гораздо аккуратнее, но мне придётся довольствоваться тем, что есть.
Я подождал немного в дверях, прислушиваясь.
Впереди меня наверх шла лестница, справа открытые двери вели в гостиную, еще одна дверь находилась в задней части дома, а за занавеской из бус в дальнем конце, как я предположил, находилась кухня.
«Полиция!» — крикнул я. «Есть кто-нибудь в доме?»
Я снова подождал. Когда идёшь толпой, нужно действовать быстро, чтобы подавить любое сопротивление прежде, чем оно начнётся. Когда идёшь один, нужно действовать медленно, одним глазом следя за путём отступления.
Еще один след — запах горелого мяса, ржавого барбекю, наложенный на еще один скрежет лезвия точильного камня и вспышку тепла.
Как бы мне ни хотелось, я не мог весь день торчать в дверях. Я метнулся через коридор и проверил, пуста ли гостиная. Затем, стараясь действовать как можно тише, выскользнул обратно в заднюю комнату.
То, что, очевидно, когда-то было столовой, фактически превратилось в рабочий кабинет. Здесь стоял старинный откидной стол, за которым скрывался копировально-фрезерный станок, коробки с заготовками и французские окна, выходящие на патио и мокрую лужайку. Над ним висел старомодный буфет из красного дерева с имитацией Стаббса в рамке – лошади на фоне хрупкого пейзажа XVIII века.
В комнате пахло металлической пылью, но я не мог понять, были ли это следы от рудиментов или следы от изготовления ключей. Тишина в коридоре за моей спиной напрягала меня, поэтому я быстро направился на кухню.
Чистые, старомодные, пара кружек и одна голубая фарфоровая тарелка на желтой пластиковой сушилке.
Здесь запах горелого мяса был менее заметен, а когда я проверил шкафы и холодильник, то увидел, что они были хорошо заполнены, но ничего не испортилось.
Я начал понимать, что это за дом. Одинокий мужчина, слоняющийся по дому, в котором жила вся семья – его родители? Или жена и дети, живущие отдельно? Моя мама, будь это её дом, заселила бы его родственниками или сдавала бы комнаты в аренду, а может, и то, и другое.
Я вернулся в холл и остановился у подножия лестницы.
Запах ржавого барбекю стал сильнее, и я понял, что это вовсе не следы от огня — это был настоящий запах.
«Мистер Малкерн», — позвал я, потому что когда-нибудь в далёком будущем адвокат защиты мог бы спросить меня, сделал ли я это. «Это полиция. Вам нужна помощь?»
Боже, я надеялся, что он навестил свою больную мать, или пошёл по магазинам, или съел карри.
Наверху лестницы я увидел верхнюю часть полуоткрытой двери, которая, если не будет радикального отступления от типичного дизайна, вела бы в ванную комнату.
Я поставил ногу на ступеньки и вытянул свою телескопическую дубинку во всю длину. Не то чтобы я не доверял своим способностям, особенно с импелло , но ничто так не говорит о длинной руке закона, как подпружиненная дубинка.
Я медленно поднимался по лестнице, и по мере того, как я поднимался, запах становился всё сильнее: медные нотки смешивались с чем-то, напоминающим запах горелой печени. У меня было ужасное предчувствие, что я знаю, что это за запах.