Я была на полпути к лестнице, когда увидела его, лежащего на спине в ванной. Его ноги были направлены в мою сторону. На ногах были чёрные кожаные туфли, хорошего качества, но сношенные на каблуках. Ноги были вывернуты наружу в лодыжках, что очень сложно поддерживать, если только ты не профессиональный танцор.
Поднявшись по последней лестнице, я увидел, что он смотрит прямо вверх. Обнажённая кожа на его лице, шее и руках была ужасного розовато-коричневого цвета, как хорошо прожаренная свинина. Рот был широко раскрыт и покрыт чёрным, как сажа, налётом, а глаза – отвратительно-белыми. Но даже так близко вонь оставалась терпимой – он, должно быть, был мёртв уже давно. Может быть, несколько дней. Я не стал проверять ему пульс.
Хорошо обученному полицейскому при обнаружении тела необходимо сделать две вещи: вызвать полицию и обезопасить место происшествия.
Я сделал оба этих действия, стоя на улице под дождем.
Убийство — серьёзное дело в полиции Лондона. А это значит, что расследование убийств стоит чертовски дорого, так что не хочется начать расследование, а потом обнаружить, что жертва просто напилась и отлёживается. Такое действительно однажды случилось, хотя, по правде говоря, парень был в коме из-за алкогольного отравления, но это было не убийство, вот в чём суть. Чтобы старшие офицеры отделов расследования убийств не отвлекались от важнейшей бумажной работы, Лондон патрулируют машины HAT (группы по оценке убийств), готовые прилететь и убедиться, что любой погибший стоит потраченного времени и денег.
Должно быть, они были близки, потому что команда подъехала менее чем через пять минут — как ни странно, на кирпично-красной «Шкоде», сидеть на заднем сиденье которой, должно быть, было невыносимо.
Инспектор, управлявший машиной, был полным сикхом с бирманским акцентом и аккуратной бородкой, которая уже начинала седеть. Он поднялся наверх, но спустился меньше чем через пять минут.
«Темнее не бывает», — сказал он и отправил детективов-констеблей оцепить место происшествия и подготовиться к обходу домов. Затем он долго разговаривал по телефону, отчитываясь, как я понял, а потом подозвал меня.
«Вы действительно из SCD 9?» — спросил он.
«Да», — сказал я. «Но теперь нас должны называть САУ — Подразделение специальной оценки».
«С каких пор?» — спросил инспектор.
«С ноября», — сказал я.
«Но вы все еще представляете оккультное подразделение?»
«Это мы», — сказал я, хотя выражение «оккультное подразделение» было для меня новинкой.
Инспектор передал это по телефону, выслушал, странно на меня посмотрел и повесил трубку.
«Вы останетесь здесь, — сказал он. — Мой губернатор хочет поговорить с вами».
Поэтому я ждал на крыльце и делал записи. У меня их два: один для моего Moleskine, а другой, слегка отредактированный, для официального выпуска журнала Metro. Это очень плохая процедура, но она разрешена, потому что есть вещи, о которых Metro официально не хочет знать. На случай, если это может их расстроить.
Старший инспектор Морин Даффи, как я узнал, подъехала на кабриолете Mercedes E-класса с мягким верхом, который показался мне немного похожим на зрелую женщину в чёрном габардиновом тренче, вышедшую из машины. У неё было узкое бледное лицо, длинный нос и, как мне показалось, акцент из Глазго, но позже выяснилось, что это был акцент из Файфа. Она заметила меня в дверях, но прежде чем я успел что-либо сказать, подняла руку, призывая меня замолчать.
«Через минуту», — сказала она и вошла внутрь.
Пока я ждал, когда мой номер станет приоритетным, я позвонил Лесли во второй раз и снова попал на её голосовое сообщение. Я не стал звонить Найтингейлу на телефон, который подарил ему на Рождество, потому что он включает его только тогда, когда хочет кому-то позвонить — новые технологии созданы исключительно для его удобства, а не для чьего-либо ещё.
К тому времени, как меня позвали обратно наверх, прибыли криминалисты, и бригада, обходящая дома, уже стучалась в двери.
Старший инспектор Даффи встретил меня наверху лестницы, достаточно высоко, чтобы видеть тело, но и достаточно низко, чтобы не мешать паре криминалистов в синих бумажных костюмах, которые работали на месте преступления.
«Вы знаете, что его убило?» — спросила она.
«Нет, мэм», — сказал я.
«Но, по вашему мнению, причиной смерти является что-то «необычное»?»
Я взглянул на вареное лицо Патрика Малкерна, хотел сказать что-нибудь дерзкое, но передумал.
«Да, мэм», — сказал я. «Определенно необычно».
Даффи кивнул. Я, очевидно, прошёл важнейший тест на умение держать рот закрытым.