Но ничего не было. Малкерн, предполагая, что именно он проник на виллу, действовал либо в одиночку, либо с гипотетическими неизвестными лицами, не прибегавшими к магии. Кроме барбекю в Бромли, у нас не было никаких улик, связывающих Безликого с Die Praxis Der Magie или кражей со взломом. В этом и проблема с доказательствами: они либо есть, либо их нет.
В отчёте говорилось, что страховая компания обнаружила доказательства того, что дверь на крыше была взломана в недавнем прошлом. Я спросил госпожу Шапиро о замке и о том, сможет ли она показать мне замок.
«Мы точно не знаем, когда это произошло», — сказала она, подводя меня обратно к винтовой лестнице. «Честно говоря, страховая компания просто пыталась произвести на нас впечатление своей целеустремлённостью».
«Они повысили ваши страховые премии?»
«Что ты думаешь?» — спросила она.
На площадке второго этажа висела фотография башни «Скайгарден» размером с постер. Она была сделана ночью, когда основание башни было освещено цветными прожекторами, а окна горели. Я спросил, не сам ли Штромберг повесил её там.
«Нет», — сказала госпожа Шапиро. «Но он считал «Скайгарден» своей лучшей работой, поэтому мы решили, что будет уместно это отметить. Фотография была сделана в 1969 году, как раз перед въездом первых жильцов».
Это объясняло, почему это место не было похоже на заброшенный район — оно было похоже на будущее.
Единственное преимущество плоской крыши в том, что по ней можно ходить — с точки зрения конструкции это, пожалуй, единственное преимущество. Или, если вы сумасшедший архитектор-модернист, можете устроить на крыше сад, возвышающийся над всей этой грязной природной грязью, где ваши растения будут помещены в аккуратные квадратные кадки с острыми углами, и никто не сможет украсть вашу садовую мебель.
Винтовая лестница вела к стеклянному ограждению. В отчёте страховой компании говорилось, что, по некоторым данным, дверь могла быть взломана снаружи.
«Штромберг всегда оставлял ключ в замке», — сказала госпожа Шапиро. «Мы тоже, но когда эксперт попытался вытащить его из замка, он обнаружил, что тот застрял».
Ключ частично прикипел к замку. Но было ли это следствием внешнего вмешательства или просто следствием возраста, они не смогли определить.
«Ты сменил замок?» — спросил я.
«Конечно, нет», — сказала она. «Мы его отремонтировали».
«Поэтому стоит попробовать», — подумал я и наклонился, словно разглядывая его.
Я точно это почувствовал, хотя это был самый слабый след из всех , что я когда-либо чувствовал — Безликий использовал магию на замке. Но когда именно? И почему? Я спросил, можно ли мне выйти.
«Угощайтесь», — сказала она с широкой улыбкой.
Я понял почему, когда вышел на крышу сада и увидел потрясающий вид. Небо всё ещё было серым, но на юго-западе просвет в облаках обрамлял солнце над горизонтом, так что солнечный свет освещал город внизу.
Холм Хайгейт возвышается на 130 метров над уровнем лондонской поймы. Прямо подо мной, по южному склону холма, тянулись особняки поместья Холи-Лодж, построенные для респектабельных старых дев, оставшихся без присмотра после Первой мировой войны. Дальше простиралось серо-зелёное болото Северного Лондона, изрезанное железнодорожными путями, которые сходились к краснокирпичным и чугунным зданиям Кингс-Кросс и Сент-Панкрас, а за ними – Холборн, Сити, собор Святого Павла и Шард – серебристо-золотой лоскут в угасающем свете солнца.
У парапета стоял строгий, простой белый садовый стол, покрытый эмалью, а вокруг него — несколько столь же строгих складных стульев. Я представил себе, как герр Штромберг сидит здесь, пьёт кофе, наслаждается видом и воображает себя королём города.
«Жаль, что мы больше не можем держать телескоп здесь», — сказала г-жа Шапиро.
'Телескоп?'
Она показала мне фотографию в глянцевом путеводителе по вилле – цветной снимок Штромберга, высокого худощавого мужчины в свободной красной рубашке и светло-коричневых брюках, сидящего именно так, как я его себе и представлял. Только, помимо кофе, у него был телескоп с латунной оправой, установленный на штативе на удобной высоте для наблюдения сидя.
«Эксперт чуть не устроил истерику прямо передо мной, когда я сказала ему, что мы обычно оставляем его на виду в погожие дни», — сказала г-жа Шапиро. «В итоге мы сняли его и отдали в Музей науки».
«Интересно, на что он смотрел?» Я ткнул пальцем в фотографию Штромберга в брошюре.