Старший инспектор Дуглас Мандерли был полицейским в современном стиле: сдержанный костюм в тонкую полоску, короткая стрижка в каштановых волосах, голубые глаза, современный мобильный телефон в кармане. Трезвый, работает допоздна, пьёт пиво по полстакана и умеет менять подгузники. Он, пожалуй, скоро станет детективом-суперинтендантом, но только ради дополнительной зарплаты и пенсии. Хорошо справляется со своей работой, как я понял, но, вероятно, не в своей тарелке с тем, что выходит за рамки его комфорта.
Он полюбит нас.
Он встретил нас в своём кабинете, чтобы продемонстрировать свой авторитет, но встал и пожал нам руки по очереди, чтобы создать атмосферу коллегиальности. Мы сели на предложенные места, приняли предложенный кофе и примерно полторы минуты общались вежливо, прежде чем он прямо спросил, что нас интересует.
Мы не сказали ему, что занимаемся охотой на ведьм, поскольку подобные вещи обычно вызывают тревогу.
«Роберт Вайль, возможно, связан с другим расследованием, — сказал Найтингейл. — Серия убийств, произошедших этим летом».
«Будет ли это дело Джейсона Данлопа?» — спросил он.
Я подумал, что он не просто хорошо справляется со своей работой.
«Да», — сказал Найтингел. «Но не имеет прямого отношения».
Мандерли выглядел разочарованным. Люди неправильно понимают территориальность полиции — полномасштабное расследование убийства обойдётся минимум в четверть миллиона фунтов. Если бы Мандерли мог свалить всё это на столичную полицию, это было бы нашей проблемой, не говоря уже о том, что это улучшило бы его показатели преступности к концу года. Он, конечно, не хотел назначать одного из своих драгоценных детективов-констеблей сопровождать нас, но он был не особенно рад, когда Найтингейл попросила позвать констебля Морин Слатт.
«Это вопрос ее непосредственного руководителя», — сказал Мандерли.
Затем он спросил, следует ли ему, учитывая наш интерес, искать что-то конкретное.
«Вы могли бы сообщить нам, если бы обнаружили что-то необычное», — сказал Найтингейл.
«А тело сюда входит?» — спросил он.
Технически, для признания виновным в убийстве не обязательно иметь труп, но детективы всегда чувствуют себя лучше, когда находят настоящую жертву — они ведь суеверны. К тому же, никто не хочет думать, что, возможно, потратил четверть миллиона, а жертва оказывается живущей в Абердине со страховым агентом по имени Дугал.
«Мы уверены, что в Volvo было тело?» — спросил я.
«Мы всё ещё ждём результаты анализа ДНК, но лаборатория подтвердила, что кровь принадлежит человеку, — сказал Мандерли. — И что она принадлежит телу, находящемуся на ранней стадии окоченения».
«Значит, это не похищение», — сказал Найтингейл.
«Нет», сказал Мандерли.
«Где сейчас мистер Вайль?» — спросил Найтингел.
Мандерли прищурился. «Он уже едет сюда», — сказал он. «Но если у вас нет ничего существенного, чтобы добавить к его интервью, я бы предпочёл, чтобы вы предоставили это нам».
Теперь, когда стало ясно, что мы не избавим его от этого неприятного дела, он не собирался подпускать нас к главному подозреваемому, пока не завяжет это дело аккуратным бантом.
«Сначала я хотел бы поговорить с констеблем Слаттом», — сказал Найтингейл. «Полагаю, в доме Вейля уже прошёл обыск?»
«У нас там есть команда», — сказал Мандерли. «Есть что-то конкретное, что вы ищете?»
«Книги, — сказал Найтингел. — И, возможно, другие вещи».
«Атрибутика», — сказал Мандерли.
«Я узнаю это, когда увижу», — сказал Найтингел.
Насколько я мог судить, главное различие между работой полиции в городе и сельской местности заключалось в расстоянии. До Кроули, где жил Роберт Вейл, было тридцать километров по трассе A23, что было больше, чем я проезжал за рабочую неделю в Лондоне. Кстати, если не считать Лондона, мы добрались меньше чем за полчаса. По дороге мы проехали место аварии. Я спросил Найтингейла, не хочет ли он остановиться, но, поскольку «Вольво» Вейла уже отбуксировали, мы двинулись дальше, в Кроули.