Добравшись до двадцать первого этажа, нам удалось вытащить диван-кровать, лишь слегка поцарапав подлокотники и слегка повредив двери лифта.
По какой-то причине Штромберг спроектировал шестиугольную центральную шахту, проходящую по центру башни, чтобы в первые несколько лет можно было наклониться и смотреть вниз, до самого подвала. Поскольку она не функционировала как световой колодец и была в десять раз шире, чем требовалось для настроенного инерционного демпфера здания, это было странным архитектурным излишеством даже для конца 1960-х годов. Вскоре жильцы нашли ей применение в качестве мусоропровода и аварийного писсуара, а после двух самоубийств и громкого убийства городской совет установил прочную проволочную сетку, чтобы отгородить её от пешеходных дорожек.
Наша квартира, конечно же, находилась прямо по другую сторону шахты. Пока мы тащили по проходу наш всё более тяжёлый диван-кровать, я заметил, что половина квартир на нашем этаже заперта стальными бронированными дверями. На уровне глаз аккуратно было написано «ОКРУЖНАЯ СТРАЖА», а под ним – официальное предупреждение всем сквоттерам о том, что это преступление, караемое шестью месяцами тюрьмы или штрафом в 5000 фунтов.
«Или и то, и другое», — с удовлетворением сказала Лесли.
Входная дверь в нашу новую квартиру имела простой современный дизайн, в ней не было традиционных панелей из матового стекла, которые пропускали свет и давали вашим более предприимчивым соседям возможность определить, занято ли жилье или нет — на случай, если у вас завалялись какие-то дорогостоящие и ненужные вещи.
Внутри квартира была покрашена преимущественно в белый цвет с легким яблочным оттенком, причем достаточно недавно, чтобы стены были чистыми, хотя мы все же оставили царапину на уровне талии в коридоре, когда втиснули туда диван-кровать. Мы задвинули его в комнату, которая, как я предположил, была гостиной, и сели, чтобы прийти в себя.
Надо сказать, что Штромберг был последователен в своих архитектурных принципах. Коридоры были узкими, комнаты слишком длинными, а потолки низкими. Кроме того, в квартире были раздвижные двери, ведущие на огромный балкон размером с небольшой городской сад. Можно было бы пристроить к квартире ещё одну спальню, и всё равно бы осталось достаточно места на балконе, чтобы кормить голубей, развешивать бельё и сбрасывать всё то, что не хотелось тащить с лестницы.
«Ладно», — сказала Лесли. «Нам лучше спуститься вниз, пока Фрэнк не уехал искать что-нибудь перекусить».
К счастью, он всё ещё был там, когда мы добрались до него: его заперла в такси грозная белая женщина, которая тянула его ухо. В блузке размера M и S и бюджетных брюках Peacock она была из тех крупных белых женщин, которые с поздней юности готовились к роли дерзкой бабули. Судя по всему, эта выпускница должна была попасть в два верхних процентиля.
Она сказала, что ее зовут Бетси.
«Ты только что переехала?» — спросила она и, казалось, обрадовалась. Она представила младшего Худи, которого я заметила ранее, своим сыном Сашей и отправила его за Кевином — старшим, который был немного более полезен в переноске тяжёлых предметов.
«Что с вашим лицом?» — спросила женщина. «Если вы не против, если я спрошу? Конечно, не возражаете. Но я любопытная. Это была атака кислотой? Я слышала, что в Бромли было пару таких случаев, но это было дело чести. Знаете, как убийство чести, только кислотой. Вы мусульманин? Вы не похожи на мусульман, но как тогда выглядит мусульманин?»
«Сковорода для чипсов», — быстро сказала Лесли. «Несчастный случай с сковородой для чипсов».
Женщина так недружелюбно на меня посмотрела, что я отступил назад.
«Это ведь не он сделал, правда?» — спросила она. «Только мы здесь не одобряем подобных вещей».
Лесли заверила Бетси, что это был несчастный случай на производстве, а не домашнее насилие, но я всё равно была рада, когда пришёл Кевин и я смогла заняться тем, что внезапно стало называться «мужской работой». Сам Кевин был крупным мужчиной с рыжеватыми волосами и слоями мышц под складками жира. Он с лёгкостью поднял свой конец кровати Лесли, пока Саша несла один из ящиков поменьше.
«А чем же ты тогда занимаешься?» — спросил Кевин.
«Все, что смогу достать», — сказал я.