«И что мы будем делать завтра?» — спросила Лесли.
«Завтра», сказал я, почесав Тоби затылок, «мы хорошенько все разнюхаем».
12
Небесный сад
Я проснулся рано от яркого солнца, льющегося сквозь двери патио. Я заварил себе чашку растворимого кофе и вышел на балкон выпить. Наш этаж был достаточно высоким, чтобы видеть кварталы и серо-зелёные размытые участки юго-восточного Лондона до самого зелёного пояса за Кройдоном. Балкон действительно был до смешного огромным, с излишне толстыми парапетами, у которых сверху были загадочные корытообразные углубления — в конце концов, я решил, что это встроенные оконные рамы. Воздух был настолько свежим, насколько это вообще возможно в Лондоне, движение транспорта приглушённо гудело вдали, а где-то рядом пела птица.
Несмотря на солнце, ветер был слишком холодным, чтобы стоять на улице в нижнем белье, поэтому я вернулся в дом и с трудом выбрался из крошечного душа, переоборудованного под ванную. Я заглянул в дверь Лесли и спросил, не хочет ли она пойти со мной в сад, но она запустила мне в голову подушкой.
Я сказала Тоби, что пора на прогулку, но он уже ждал у входной двери.
Ландшафтный дизайн — величайший смертный грех современной архитектуры. Это не ваш сад, не парк, а бесформенный участок травы, кустарников и редких деревьев, существующий лишь для того, чтобы первоначальные планы застройщика не выглядели как воющая бетонная пустыня. Кроме того, в случае со Skygarden к нему было странно трудно добраться.
Сначала мы с Тоби спустились на цокольный этаж, где накануне распаковали фургон, и обошли весь фундамент башни, прежде чем поняли, что оттуда нет доступа. Весь периметр был окружен гаражами, обнесёнными забором, но не было даже лестницы, чтобы подняться к зелёной зоне. Половина гаражей была запечатана блестящими стальными воротами окружной охраны — нежелание совета Саутуарка передать запертые гаражи жильцам стало главной претензией на заседании TRA.
Я вспомнил, как мы въезжали через водопропускную трубу, и решил, что придётся пройти почти весь путь до Уолворт-роуд, прежде чем окажешься на земле. Вместо того, чтобы идти туда с трудом, мы с Тоби поднялись по первому пролёту лестницы на первый этаж и проверили надземные переходы. На трети пути по лестнице, ведущей к Хейгейт-роуд, был пандус, спиралью спускающийся в зелёную зону. Я чуть не пропустил его, потому что его заслонял один из больших платанов. Чтобы спуститься, приходилось практически пригибаться под веткой.
Тоби осторожно держался рядом со мной, пока мы спускались. Гравийная дорожка петляла среди кочек и склонов, которыми так любят украшать свои проекты ландшафтные дизайнеры. Тропа была в плохом состоянии, гравий рассыпался и истончился. Пару раз мне приходилось перешагивать через места, где гигантские корни смяли её до основания. Солнце уже стояло высоко над жилыми кварталами, его свет, отливающий зеленоватым оттенком, падал на вторичную поросль высоких, тонких деревьев с серебристой корой и кустарников, которые, я уверен, Найтингел смог бы мне различить – в конце концов – если бы он был там.
Но даже я могу узнать цветущие вишневые деревья, когда они белые и розовые, как сахарная вата.
Конечно, если только это не были цветы персика.
Вероятно, вишневые деревья росли по одну сторону того, что, очевидно, было детской игровой площадкой до того, как городской совет убрал все игровое оборудование — предположительно, чтобы дети не играли на нем.
Тоби зарычал, и я остановился, чтобы посмотреть, куда он смотрит.
С другой стороны заброшенной детской площадки за нами наблюдала белая девочка. На ней было старомодное платье от Мэри Куант в зелёно-жёлтых тонах, а светлые волосы, подстриженные под пикси-боб, прятались под потрёпанной соломенной шляпой от солнца. Её лицо и конечности были длинными и худыми, и казалось, будто они несоразмерны её торсу. Она стояла в тени одного из невысоких платанов, настолько неподвижно, что я сомневался, не стояла ли она там всё время, пока я шёл, и просто не заметил её.
Я услышала детское хихиканье из-за ближайшего дерева, и девочка одарила меня улыбкой, словно солнце, выглянувшее из-за тучи. Затем она резко развернулась и убежала так быстро, что я едва успела уследить за её движением. Мгновение спустя маленькая смуглая девочка выскочила из-за дерева и бросилась вслед за старшей. Её я узнала — это была Ники, которую я в последний раз видела в одежде цвета «Империал Жёлтый» в Весеннем Дворе. Её река, Некингер, протекала практически прямо под поместьем.