По обе стороны тропы росли стройные деревья с бледными стволами, которые Найтингел опознала как берёзы повислые. Мрачная роща тёмных остроконечных деревьев впереди, по-видимому, была пихтами Дугласа, перемежаемыми редкими лиственницами. Найтингел была в ужасе от моего невежества в древесной культуре.
«Я не понимаю, как вы можете знать пять типов кирпичной кладки, но не можете определить наиболее распространенное дерево», — сказал он.
На самом деле я знал около двадцати трех видов кирпичной кладки, если считать тюдоровскую и другие ранние современные стили, но я держал это в секрете.
Кто-то разумный натянул светоотражающую ленту от дерева к дереву, чтобы отметить наш путь вниз по склону, где я мог слышать гул переносного генератора и видеть сине-белые вспышки фотокамер, желтые светоотражающие жилеты и призрачные фигуры людей в одноразовых бумажных костюмах.
В далёком и смутном прошлом вашу жертву упаковывали, маркировали и увозили в морг, как только делали первые фотографии. В наши дни судебные патологоанатомы накрывают тело палаткой и устраиваются на долгий путь. К счастью, в цивилизации это не занимает много времени. Но за городом трупом пируют всевозможные интересные насекомые и споры. Они, как нам говорят, раскрывают так много информации о времени смерти и состоянии тела, когда оно упало на землю. Каталогизация всего этого может занять полтора дня, и они только начали, когда мы приехали. Было видно, что судмедэксперт не была рада, что очередная группа полицейских вмешивается в её прекрасное научное расследование. Даже если мы были хорошими мальчиками и носили наши чопорные костюмы, с натянутыми капюшонами и масками.
Как и старший инспектор Мандерли, прибывший туда раньше нас. Тем не менее, он, должно быть, решил, что чем раньше мы начнём, тем скорее уйдём, потому что тут же подозвал нас и представил патологоанатому.
С тех пор, как я вступил в «Фолли», у меня накопилось немало трупов. И после брошенного младенца и Хари Кришны с оторванной головой я считал себя закалённым. Но, как я слышал от опытных офицеров, закалённым никогда не бывает. Это было женское тело, обнажённое и облепленное грязью. Патологоанатом объяснил, что её похоронили в неглубокой могиле.
«Всего двенадцать сантиметров глубиной», — сказала она. «Лисы бы её в мгновение ока сожрали».
Никаких признаков постановки не было. Значит, Роберт Вайль, если это был он, просто бросил её в яму и засыпал сверху. В резком искусственном свете она выглядела такой же серой и бесцветной, как фотографии Холокоста, которые я помню со школы. Я не мог разглядеть ничего, кроме того, что она была белой, женского пола, не подростком и не настолько взрослой, чтобы носить обвисшую кожу.
«Несмотря на неряшливое захоронение, — сказал патологоанатом, — имеются доказательства принятия судебно-медицинских мер пресечения: все пальцы удалены до второй фаланги, и, конечно же, сохранилось лицо».
Или его отсутствие. От подбородка и выше не было ничего, кроме размокшей красной массы с вкраплениями белой кости. Найтингейл присел и на мгновение приблизил своё лицо достаточно близко, чтобы поцеловать то место, где только что были её губы. Я отвёл взгляд.
«Ничего», — сказал мне Найтингейл, выпрямляясь. «И это не было притворством ».
Я глубоко вздохнула. Значит, это не заклинание, изуродовавшее лицо Лесли.
«Как вы думаете, что послужило причиной этого?» — спросил Найтингел патологоанатома.
Патологоанатом указал на место на верхней части черепа, где были видны крошечные красные борозды. «Я никогда не видел этого во плоти, так сказать, но подозреваю, что это был выстрел из дробовика в лицо с близкого расстояния».
Слова «Возможно, кто-то принял ее за зомби» пытались вырваться из моего горла с такой силой, что мне пришлось ударить рукой по маске, чтобы не дать им вырваться.
Найтингел и патологоанатом с любопытством посмотрели на меня, прежде чем снова повернуться к трупу. Я выбежал из палатки, всё ещё прикрывая рот рукой, и не останавливался, пока не вышел за пределы внутреннего периметра, где можно было прислониться к дереву и снять маску. Я не обращал внимания на сочувствующие взгляды некоторых полицейских постарше снаружи — пусть лучше они думают, что меня тошнит, чем я пытаюсь сдержать смех.
Констебль Слатт подошел ко мне и протянул бутылку воды.
«Тебе нужно было тело», — сказала она, пока я полоскал рот. «Это твой случай?»
«Нет, я не думаю, что это мы», — сказал я. «Слава богу».
Найтингел тоже, поэтому мы поехали обратно в Лондон, как только сняли костюмы и поблагодарили старшего инспектора Мэндерли за сотрудничество (поездом занялась Найтингел).