Боже, как много я видел города в последнее время, подумал я, выходя на крышу. Солнце садилось в складки Западного Лондона, и я, возможно, потратил бы больше времени на разглядывание достопримечательностей, если бы не терял свет и не брал с собой фонарик. Первое, что меня поразило, – это странное шестиугольное сооружение в центре, возвышающееся, словно усеченная крыша беседки, и увенчанное бетонным цилиндром трёх метров в диаметре и четырёх в высоту.
Это не был резервуар для воды или насосная станция, поскольку в Skygarden было четыре обычных резервуара, смонтированных в смещенной крестообразной форме над четырьмя ярусами корпусов. Это не мог быть корпус подъёмного механизма, поскольку он был установлен точно по центру, прямо над полым центральным валом башни. Единственное, что я мог предположить, – это часть настроенного инерционного демпфера здания.
Помимо ограничений, связанных с социальным жильём, у высотных зданий есть ещё одна проблема: они раскачиваются на ветру. Если колебания усиливаются, они могут быстро выйти за пределы структурной целостности здания, и в системно построенной конструкции многие жильцы становятся мягкой начинкой в бетонном сэндвиче. Даже самые идеалистичные архитекторы стараются свести количество жертв к минимуму, и стандартным решением является использование настроенного инерционного демпфера. По сути, это один или несколько компенсирующих тяжёлых грузов, которые отклоняются влево, когда здание отклоняется вправо, и наоборот, гася колебания и тем самым избегая неловких вопросов вроде «Куда же делся горизонт?»
Когда я говорю «тяжёлые», я имею в виду именно тяжёлые. Для здания размером и высотой со «Скайгарден» — как минимум пара тонн.
В ребристой бетонной стенке таинственного цилиндра была вделана единственная дверь. Поверхность двери была металлической, но старой, с выбоинами и ржавчиной по краям — определённо не работа графской охраны. Удивительно, но после небольшой искусной манипуляции отмычка сработала, а это означало, что дверь была построена ещё в оригинальном виде.
Внутри было очень темно, но я если не мастер, то уж точно ученик тайных искусств. И потому я смеюсь в лицо тьме.
Итак, создание оборотня было самым первым заклинанием, которое я освоил, и я потратил больше года на его практику, так что я в нём довольно уверен. Я могу зажечь оборотень под проливным дождём или за чтением газеты, и размер и интенсивность света всегда будут одинаковыми.
Представьте себе моё удивление, когда я разжала ладонь и увидела верлайт размером с футбольный мяч и цветом жёлтого праздничного шарика. Я отменила заклинание и попробовала снова, на этот раз добавив «Импелло» , чтобы можно было перемещать свет. Найтингейл говорит, что заклинания становятся стабильнее с каждым повышением сложности, поэтому я надеялась, что вторая форма успокоит ситуацию.
Он всё равно получился таким ярким, что я ожидал бликов, и, когда он поднялся, я вдруг понял, почему наброски Бруно Таута красовались на стене Штромберга. Внутри бетонного цилиндра находилась уменьшенная версия стеклянного павильона Таута, похожая на гигантский жёлудь, сделанный из сцепленных стеклянных панелей. В ярком свете моего фонаря стекла отражались зелёным, синим, пурпурным и индиго. Я попытался представить, как бы он выглядел без скрывающего его бетонного цилиндра. С земли его едва ли видно. Но издалека, или если бы он был подсвечен изнутри…
Там даже был центральный постамент, где, будь это маяк, стояла бы лампа. Метр в ширину, она была поднята на уровень пояса и покрыта толстым слоем пыли. Я протёр её рукой и получил удар статическим током. Что было неожиданностью, потому что я мог бы поклясться, что поверхность пластиковая. Я протёр верхнюю часть рукавом куртки. Это был пластик, гладкий чёрный ПВХ с выгравированным узором — сложной серией переплетающихся кругов и пересекающихся линий, которую я не узнал ни из одной прочитанной мной книги.
Я понял, что это маяк , или, точнее , городская корона. Но всегда считалось, что «дух» города — это в лучшем случае метафорическое понятие, а в худшем — просто метафизическая чушь.
Неужели Эрик Штромберг наблюдал за этим в телескоп из сада на крыше своего дома на Хайгейт-Хилл? Глядя на город и ожидая увидеть — что именно? Волшебный маяк? Мистическую энергию мегаполиса?