«Никаких следов не было , и мне это определённо показалось огнестрельным ранением», — сказал он. «Но я собираюсь спросить доктора Валида, не захочет ли он спуститься и осмотреть всё сам. Просто на всякий случай».
По мере того, как мы ехали на север, проливной дождь стих, и я мог видеть огни Лондона, отражающиеся в облаках прямо за Норт-Даунс.
«Значит, это просто обычный серийный убийца», — сказал я.
«Вы делаете поспешные выводы», — сказал Найтингейл. «Жертва только одна».
«Нам это известно», — сказал я. «В любом случае, для нас это всё равно пустая трата времени».
«Нам нужно было убедиться», — сказал Найтингел. «И тебе полезно выбираться за город».
«О да», — сказал я. «Нет ничего лучше однодневной поездки на место преступления. Не может быть, чтобы ты впервые расследовал дело серийного убийцы».
«Если это так», — сказал Найтингел.
«Если это так, то он не мог быть твоим первым», — сказал я.
«К сожалению, это правда», — сказал Найтингейл. «Хотя я никогда не был главным».
«Были ли среди знаменитостей люди, обладающие сверхъестественными способностями?» — спросил я, думая, что это многое объяснит.
«Если бы они были сверхъестественными, — сказал Найтингейл, — мы бы позаботились о том, чтобы они не стали знаменитыми».
«А как насчет Джека-потрошителя?» — спросил я.
«Нет», — сказал Найтингел. «И поверьте, было бы легче, если бы он оказался демоном или кем-то вроде того. Я знал одного волшебника, который помогал полиции в расследовании, и он сказал, что они бы спали гораздо спокойнее, зная, что это не человек, делающий такие ужасные вещи».
«Питер Сатклифф?»
«Я сам его опрашивал, — сказал Найтингейл. — Ничего. И он точно не был практикующим или находился под влиянием злого духа». Он поднял руку, останавливая меня от следующего вопроса. «Как и Деннис Нильсен, насколько я могу судить, или Фред Уэст, или Майкл Лупо, или любой другой из целого ряда ужасных личностей, которых мне пришлось проверить за последние пятьдесят лет. Каждый из них — совершеннейшее чудовище».
2
Сыновья Вейланда
Если он был нашим идеальным человеческим монстром, то Роберт Вайль молчал об этом. Я следил за стенограммами допросов через HOLMES, и в первом раунде допросов всё было примерно так, как и ожидалось. Он отрицает наличие тела на заднем сиденье своей машины, утверждает, что выезжал прокатиться и прогуляться, не знает, как туда попала кровь, и уж точно не знает о мёртвых женщинах с отстреленными лицами. Когда становится ясно, что криминалистических доказательств предостаточно, учитывая кровь на одежде и грязь под ногтями, он перестаёт отвечать на вопросы. После того, как ему официально предъявили обвинение и заключили под стражу, он перестал разговаривать ни с кем — даже с теми, кто затем рекомендовал ему пройти психологическую экспертизу. Даже просто просматривая список действий, я чувствовал разочарование MCT, когда они погрузились в долгую и тяжелую работу, перемалывая каждую зацепку в мелкий порошок, а затем просеивая её в поисках улик. Жертва упорно оставалась неопознанной, и вскрытие не выявило ничего, кроме того, что она была белой женщиной в возрасте около тридцати пяти лет и не принимала пищу как минимум сорок восемь часов до смерти. Причиной смерти, скорее всего, стал выстрел из дробовика в лицо с расстояния, достаточно близкого, чтобы оставить следы от порохового ожога. Доктор Валид, гастроэнтерологический аналог Кэт Стивенс и, насколько нам известно, единственный практикующий криптопатолог в мире, заглянул к нам по дороге домой с собственным заключением о вскрытии.
Итак, мы пили чай и ходили на патологоанатомические сеансы, сидя в мягких кожаных креслах внизу, в атриуме. В последний раз «Фолли» ремонтировали в 1930-х годах, когда британский истеблишмент твёрдо верил, что центральное отопление – дело рук если не самого дьявола, то, по крайней мере, злых иностранцев, стремящихся ослабить стойкий британский дух. Как ни странно, несмотря на размеры и стеклянный купол, в атриуме часто было теплее, чем в небольшой столовой или в любой из библиотек.
«Как видите», — сказал доктор Валид, раскладывая на столе снимки тонких срезов мозга, — «нет никаких признаков гипертауматургической деградации». Срезы были окрашены в различные яркие цвета для улучшения контрастности, но доктор Валид жаловался, что они упорно оставались нормальными — я поверил ему на слово.
«Ни в одном из образцов тканей не было обнаружено никаких признаков химерной модификации», — сказал он, отпивая кофе. «Но я отправил пару из них на секвенирование».