Итак, с моим верным проводником-туземцем рядом со мной, я отправился в путь по реке Асбо и взял курс на темное сердце Эссекса,
Мы съехали с трассы М11 на развязке 7 и просидели за фургоном около получаса, что дало нам предостаточно времени, чтобы оценить альтернативные радости: свежие фермерские продукты и/или дешёвое складское помещение. Этого оказалось достаточно, чтобы даже я рискнул совершить обгон, отчего Лесли вцепилась в поручень и тихо выругалась.
«Что вы ожидаете найти?» — спросила Лесли, как только ее хватка ослабла.
«Не знаю», — сказал я. «Но Найтингел прав, Безликий — просто преступник. Он совершает ошибки. Нам нужно лишь продолжать разрушать созданную им сеть. Рано или поздно мы найдём трещину, которой сможем воспользоваться, и тогда, бац, мы сможем всё разрушить».
«Или у какого-нибудь фермера угнали фургон», — сказала Лесли.
«Или это».
Больше всего в этой деревне я ненавижу то, что здесь так сложно определить, что происходит, пока не доберёшься до места. Покорно следуя навигатору, мы ехали по череде сужающихся проселочных дорог, пока внезапно не остановились перед металлическими воротами с пятью перекладинами. За ними находился грязный двор, окружённый с трёх сторон старым кирпичным амбаром, зданием, похожим на склад, переделанный для постапокалиптической антиутопии, и чем-то, похожим на муниципальный бунгало с галькой, вырванный из какого-то северного жилого массива торнадо и обрушившийся в дикие земли Эссекса. Насколько я мог судить, это могло быть что угодно: от свинофермы до совсем захудалого центра активного отдыха.
«Ты из сельской местности», — сказал я Лесли. «Мы припаркуемся здесь и заедем или откроем ворота и въедем?»
«Припаркуйтесь здесь», — сказала она. «Так никто не сможет сбежать, пока думает, что мы не видим».
«Фермеру не понравится, если он приедет на тракторе, а сам не сможет туда попасть», — сказал я.
«Он это переживёт», — сказала она. «Фермеры всегда чем-то недовольны».
Я посмотрел на фермерский двор. На мне всё ещё были ботинки DM 1461 – не самые лучшие, но и не такие, которые я хотел бы испачкать сельскохозяйственными отходами. Но иногда успешная охрана порядка требует жертв.
Мы выбрались из асбо на палящее солнце. В воздухе стоял тот самый запах засохшего дерьма, который, как мне достоверно сообщили, указывает либо на разбрасывание навоза, либо на музыкальный фестиваль. Но не на этой ферме, решил я. Даже я видел, что на дворе, похоже, не так много следов от скота.
«Он мог бы быть фермером, выращивающим зерновые», — сказала Лесли, когда я указал ей на это.
Обветшалый серый бетонный амбар был открыт стихиям с обоих концов. Внутри стоял наполовину припаркованный старый «Ленд Ровер» с открытым капотом, открывающим вид на ржавый двигатель. За ним виднелись странные бетонные желоба и острые, словно камеры пыток, сельскохозяйственные орудия. Дальше – прямоугольник бледно-голубого неба. Кирпичный амбар был старше, крепче и содержался в лучшем состоянии, его главная входная дверь была плотно закрыта и заперта на висячий замок.
Бунгало было глухим, с грязными тюлевыми занавесками. Стоя у торнадо под углом к двору, оно также было повёрнуто задом наперёд, и, очевидно, задняя дверь была обращена к нам, хотя Лесли сказала, что это стандарт для ферм. «Никто не пользуется входной дверью, разве что чтобы развесить бельё», — сказала она.
Я постучал в заднюю дверь, а затем в кухонное окно.
«Алло», — позвал я. «Это полиция, кто-нибудь дома?»
Где-то вдалеке мне показалось, что я слышу лай собаки.
В серой пыли виднелись две изрытые колеи, ведущие налево и направо из двора. Мы свернули на правую, потому что она, казалось, огибала дом сбоку. Так и было, и Лесли была права насчёт стирки. Неровный квадратный газон был огорожен металлическими перилами высотой по колено, на нём красовалась вращающаяся бельевая верёвка и россыпь выцветших на солнце пластиковых игрушек. В другом углу стояли ржаво-зелёные металлические качели, которые, несомненно, тоскливо скрипели бы на ветру, если бы не исчезло сиденье. Вероятно, кто-то, кому надоел этот тоскливый скрип, убрал их. То, что, несомненно, было входной дверью дома, было выкрашено в крапчатый синий цвет и заклинило, когда я на пробу толкнул её.
«Может быть, они где-то в поле?» — спросил я.
«Машина всё равно будет стоять во дворе», — сказала Лесли. «Хотя фермер, возможно, работает, а жена в городе».
«Если есть жена», — сказал я.
«Никаких следов фургона Transit», — сказала она. «Хочешь взломать?»
В её голосе не слышалось энтузиазма. Фермеры имели в виду дробовики, законные и незаконные, и вольное толкование общего права, когда речь шла о самообороне.