Ну уж дудки! Я размахнулся и метнул свой молот в ноги худощавому парню, который убегал от меня, размахивая окровавленным ломиком. Снаряд снес парня как кеглю, переломав ноги так, что показались обломки костей.
- И куда же ты собрался дружок, я с тобой еще не закончил, - прохрипел я, подходя к истошно орущему от боли пареньку.
- Ты будешь умирать медленно, щенок! - посулил я прямо в расширенные от боли карие глаза, и поставив ступню Мародера ему на грудь, начал медленно вдавливать тело в разбитый асфальт, с наслаждением слушая как захрустели сминаемые ребра.
Но вместо того, чтоб умолять о пощаде парень зло усмехнулся прямо в черепообразную маску Мародера и кривя губы от боли дернул какую-то веревку что торчала из рукава. Взрыв отшвырнул меня прочь, Мародер тяжело грянулся оземь и окончательно умер – погасли индикаторы неисправностей, питания основных систем и вооружения. Я лежал на спине, глядя в непривычно чистое небо – тот огненный ад что разразился на востоке разогнал все облака. Сознание стало хрустально-прозрачным, мысли текли легко и быстро. Я лежал и любовался небом, радуясь, что ухожу в последний путь в сознании, легко и быстро. Пересохшие губы шевельнулись и прошептали:
- Костик, сынок, я иду к тебе…
Сознание сжалось в точку.
Глава 13 Калека
Я был никем, и я был всем. Я плавал песчинкой в огромном океане информации, что протекали из меня и сквозь меня. Гравитационные поля,пронизывающие вселенную, подобно приливам и отливам моря послушно несли структурированные потоки информации от одной песчинки к другой, и каждая из песчинок этого великого оркестра знала, что она служит великой цели, и что ни один бит информации не остается без внимания тех, кто старше по рангу в этой сети, те структурировали и передавали данные еще дальше, кому-то неизмеримо важному, тому, кто подобно дирижеру направлял каждое движение этого гигантского оркестра.
Сознание возвращалось рывками. Только что я был маленьким кластером гигантской сети, клеточкой распределенного мозга непостижимого размера, а в следующую минуту я осознавал себя Глебом Немышевым – индивидом из рода Хомо Сапиенс, самозваным венцом развития природы на захудалойпланетке в отдаленном рукаве галактики. Осознание собственной ограниченности в сравнении с тем сверхразумом было столь острым, что вызывало почти физическую боль. Перед глазами до сих пор плавали сложные многомерные модели кластеров информации, что проходили через меня.
И все-таки я остался жив резюмировал я, глядя в грязный, заросший пылью потолок. И даже нахожусь в больничной палате на базе Красной Гвардии. На этом хорошие новости заканчивались и начинались плохие: спина, а особенно правые рука и нога пульсировали тупой, ноющей болью. Проморгав глаза, в которые как будто толченого стекла насыпали, я повернул голову вниз и вправо. Даже это немудреное движение потребовало немалых усилий, настолько я был слаб. Но увиденное разом выбило дух:под серой, давно просящейся в стирку простыней, было хорошо видно мое многострадальное тело. Вот только не в полном комплекте – рука заканчивалась чуть ниже локтя, ноги не хватало с середины бедра.
Вот и все, приплыли. Подохнуть на поле боя я давно уже не боялся и в глубине души даже желал такого финала своей непутевой жизни. Но как-то в голову не приходило, что вместо героической смерти мне предстояло влачить жизнь жалкого калеки. Прощай Мародер, прощай боевые выходы, прощай должность командира Красной Гвардии. Командиром нашего не то отряда, не то банды мутантов может быть только боец, жесткий и бесстрашный воин, который личным примером поведет бойцов в бой – без вариантов.
Я хрипло выдохнул проклятие и это действо потратило невеликий остаток сил – сознание ухнуло в густую тьму беспамятства, которую немедленно наполнили яркие и цветные графы связей между субъектами огромной нейросети. Я мгновенно успокоился, растворяясь в красивом и необычном бреду.
Когда я пришел в себя в следующий раз, возле моего ложа скорби обнаружился Леша Охрименко, который с брезгливым выражением лица разглядывал культю ноги.
- Ты смотри, Танюшка, этого бешеного живодера даже бомба не берет, - с нотками злорадного удивления сказал он незнакомой мутантке, что раскладывала прямо на постели бинты, - Столько народу в могилу легло, а наш Горелый живехонек и так резво на поправку идет, что прям зависть берет. Ну ничего, теперь без конечностей прыти-то поубавится!