Я несу ее к лифту, и каждый раз, когда мы поднимаемся, в моей голове проносится воспоминание – о ней и обо мне – наши воспоминания, а не их. Наше первое свидание, когда мы обручились, когда она сказала мне «да». Я помню ее отчаянные мольбы остаться с ней в тот день, когда я уехал, тогда я думал, что поступаю правильно. Думал, что было верно пожертвовать собой, но ее мольбы были пыткой, потому что я не мог согласиться. Не мог сделать то, что хотел сделать больше всего на свете – остаться с ней. Воспоминания о том дне все еще преследуют меня, но я бы переживал их каждый день, если бы это означало, что она счастлива. Теперь Лорен кажется счастливой, умиротворенной, но действительно ли она счастлива?
Я хочу, чтобы она была счастлива, но я никогда не хотел, чтобы она была счастлива таким образом. Я видел ее счастливой и с Крисом, и с Коллином, но это было не настоящее счастье, правда? Это самоуспокоение. Я открываю нашу дверь и на минутку оглядываюсь по сторонам. Мой дом – тот, который я создал и ради которого так много работал, не их. Нахлебники. Я пытаюсь подавить свой гнев, поэтому смотрю на нее в своих объятиях, и гнев рассеивается. Мы поднимаемся наверх, и я кладу ее на кровать. Девушка сворачивается в клубок, и я набрасываю на нее покрывало. Я иду по коридору и заглядываю в соседнюю комнату. Комнату моей дочери.
Она в розовых тонах, с горящим ночником. Комната для принцессы – моей принцессы. Я сажусь рядом с ней на кровать и беру ее на руки. Она спит, но это не имеет значения. Я так давно не держал ее в своих объятиях. Моя кровь закипает при мысли, что у них было время с ней, что их она знает, когда они даже не принимали участия в ее создании. Она – моя вылитая копия, лучшая часть меня и ее мамы вместе взятых. Я нежно целую ее в щеку.
Если бы не она, я бы совершил самую большую ошибку в своей жизни – я отпустил Лорен. Я больше никогда не повторю эту ошибку. Не важно, как сильно мне придется бороться. Если мне придется умереть в попытках.
Укладываю Кэйлен и накрываю ее маленьким розовым одеялом. Я хватаю упавшего на пол плюшевого мишку, кладу ей под руку и провожу рукой по браслету, который купил ей на первый день рождения. Кажется, это было только вчера.
Возвращаюсь в нашу спальню и закрываю за собой дверь, когда захожу. Я прислоняюсь к ней спиной и выдыхаю весь свой мир проблем. Лорен все еще спит, но одеяло с нее сброшено, и она выглядит как ангел, окутанный грехом. Все, о чем я мог думать раньше – это остаться с ней наедине, заставить вспомнить, что она могла дать им небольшое место в своем сердце, но что я владею ее телом. Но, увидев ее сейчас, я не хочу ее беспокоить. Снимаю одежду, ложусь рядом и прижимаю ее тело к своему. Знаю, что мне осталось совсем немного. Держать сразу их обоих в страхе становится легче, но все еще безумно сложно. Это стоит того, чтобы провести это время только с нами и без них. Она шевелится рядом со мной, и улыбка, созданная самим Богом, заставляет меня потерять ход мыслей.
Ее глаза все еще закрыты, но она приближает свои губы к моим, ее пальцы скользят по колючим волосам на моей голове, и она прижимается ко мне всем телом. Я пью ее, ее губы уступают место моему языку, и вскоре ее тело прижимается к моей груди. Я чувствую, как она тает подо мной.
– Я скучала по тебе, – шепчет она, и я отстраняюсь, изучая ее лицо, ее глаза только полуоткрыты, соблазнительная улыбка растягивается на лице.
– По кому ты соскучилась? – она не отвечает, но притягивает меня к себе поцелуем, который почти заставляет меня забыть вопрос.
Я снова отстраняюсь от нее и прижимаю ее руки над головой, наши тела прижаты друг к другу. – По кому ты скучаешь? – спрашиваю я ее почти отчаянным голосом.
– По тебе... – говорит она, но ее голос дрожит, и я знаю, что она устала и хочет спать.
Именно в такие моменты ты получаешь правду, честность без каких-либо секретов, и это то, что мне нужно услышать от нее, что она действительно чувствует, кого она действительно хочет, даже если это убьет меня.
– Произнеси мое имя, – я стараюсь говорить мягко, но в голосе слышится настойчивость, и если бы она была достаточно трезвой, то услышала его. Ее карие глаза флиртуют с моими, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы, но останавливается прямо перед тем, как наши губы встречаются.
– Кэл, – и когда она это говорит, мысль о том, чтобы просто обнять ее сегодня вечером, рвется в клочья быстрее, чем я могу сорвать с нее платье.
Она не знает о власти надо мной, что я сделаю все, что она попросит.