– Что это за место? – спрашиваю я, все еще пытаясь смириться с тем, что смотрю на себя во плоти.
Кэл издает смешок и наклоняет голову в мою сторону.
– Это первый вопрос, который ты мне задаешь? Из всего этого? – его лицо искажается от недоверия и веселья. Я скрещиваю руки на груди, а он пожимает плечами. – Очевидно, в нашем извращенном уме, – просто отвечает он. Кэл жестом указывает на место напротив себя. – Почему бы тебе не присесть? – говорит он с озорной усмешкой. Я хмуро смотрю на него и сажусь напротив. – Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы сюда добраться.
– Зачем ты притворялся мной? – спрашиваю его, поскольку это важный вопрос, который появляется в моей голове. Одна из его бровей взлетает вверх.
– Я не притворялся тобой, – тихо смеется он.
– О, так ты обманул ее?
– Мы оба знаем, что мне не нужно обманывать Лорен, чтобы что-то сделать, – говорит он низким голосом, и его лицо становится жестким, хотя оно сопровождается улыбкой. – Послушай, давай не будем вступать в разговоры, в которых мы никогда не придем к согласию, – его лицо становится серьезным. – Я предлагаю тебе перемирие, – прямо говорит он.
– Которое подразумевает интеграцию? – неуверенно спрашиваю я его.
Он пожимает плечами, откидываясь на спинку сиденья.
– Или сопутствующее сознание. Хелен тебе все об этом рассказала?
– Когда мы делимся? – спрашиваю я его, и он смеется.
– Что-то вроде того.
– Ты готов поделиться? – скептически спрашиваю я его.
Кэл вскидывает руки и смеется.
– Почему все думают, что я проблемный ребенок? – спрашивает он, притворяясь невинным.
– Лорен сказала, что Коллин хочет, чтобы мы объединились, так что если бы он сказал это, я бы предположил, что проблема в тебе, – его лицо тут же окаменело.
– Коллин – манипулирующий, эгоистичный маленький придурок, – говорит он, раздражение пронизывает его слова. Теперь моя очередь смеяться.
– А, понятно, значит, ты переметнулся в другую команду? – спрашиваю я, его глаза сузились, глядя на меня. – Насколько я понимаю, у вас с Коллином было какое-то соглашение держать меня в неведении, а это почему-то не работает... Так что, полагаю, тебе сейчас нужен я?
– Я не нуждаюсь ни в ком из вас, – говорит он, сжимая челюсти.
– Ты должен, иначе меня бы здесь не было. Я не настолько глуп, Кэл.
– Коллин может вступить во владение, – говорит он спокойно, и я чувствую, как кровь стынет в жилах.
– Что ты имеешь в виду?
– Именно то, что я сказал. Он практиковался намного дольше. Он знает больше, чем мы, и он будет в идеальном положении, если мы не будем работать вместе, – говорит он небрежно, но в его тоне есть резкость. Я недоверчиво смотрю на него.
– Вы оба являетесь альтерами. Если мы объединимся, я останусь один, – говорю я ему, но мой голос выдает мою неуверенность, а Кэл резко наклоняется вперед с широкой, саркастической ухмылкой на лице.
– В самом деле? И почему ты так думаешь, Крис?
– Что ты имеешь в виду?
– Почему ты считаешь себя хозяином? Потому что твои родители так сказали? – спрашивает он со смехом. – В конце концов, мы наслышаны, насколько откровенными и честными они были.
Я тихо сажусь и нервно сглатываю, позволяя ему сказать все, что он должен сказать.
– Хелен когда-нибудь говорила тебе, что ты хозяин? – спрашивает он, склонив голову набок. – Позволь мне спросить тебя кое о чем. Если бы я заблокировал воспоминание о том, что предположительно вызвало наше маленькое дисфункциональное трио... Разве это не сделало бы меня хозяином? – я чувствую, как мое сердце начинает неровно колотиться в груди от всех его вопросов. – Или быть абсолютно беспристрастным, если Коллин помнит больше всех из нас троих, не так ли? Если мы сложим причины того, кто был первым, оригинал будет стоять последним, я не поставлю на тебя, мальчик Крисси, – в его тоне звучит веселый вызов.
– Ты явно не поставишь ставку на себя, иначе меня бы здесь не было, – парирую я.
– Может быть, я просто устал бороться. Ты когда-нибудь думал об этом? Когда-нибудь думал, что я хотел бы провести время со своей женой и дочерью, не обращая внимания на время? – снова спрашивает он. – Не так ли? – на этот раз без сарказма в голосе.
Я перевожу взгляд на фотографию Кэйлен.
– Одно я скажу – я знаю, что мы любим их.
Впервые его голос звучит совершенно искренне.
– Коллин не любит. Он заимствует эмоции у меня, подражает частям нас обоих, и это самое человечное, что у него есть. Если он каким-то образом умудрился или решил, что мы ему не нужны, вот и все. Мы ушли. Мало того, но и девочки, которых мы любим, будут жить с психопатом – бесчувственным, расчетливым и беспокоящимся только о своем самосохранении независимо от последствий, – его голос звучит зловеще, и я чувствую, как мои нервы напрягаются.