— Тебе повезло даже больше — я вытащил тебя…
— Вытащил? — девушка не удержалась, и громко фыркнула. — А кто тебя просил? Кто вообще просил тебя вмешиваться в мои дела?
Вся горечь и все обиды, которые копились в ее душе, наконец-то вырвались на свободу. Девушка решительно перегородила дорогу жеребцу и с вызовом глянула на некроманта.
— Кто тебя просил? С чего ты взял, что мне плохо жилось у Фолы? Я училась, почти свыклась с мыслью, что у меня было временное помрачение рассудка и эти воспоминания — всего лишь порождения горячки. У меня был дом, меня кормили и обо мне заботились. Никто не пытал меня, никто не требовал от меня чего-то сверхъестественного и со мной хорошо обращались!
— Я плохо обращался с тобой? — некромант достаточно легко спрыгнул на землю, и теперь они стояли рядом, напротив друг друга.
— Да! — девушка от злости сжала кулаки. — Ты меня пытал! Ты презираешь меня, и даже ни разу не поблагодарил меня за все то, что я сделала…
— А потом? Я держал тебя в клетке? Я морил тебя голодом? Может быть, я хлестал тебя плетью или заставлял тебя делать что-то непристойное? — некромант медленно двигался к ней; лицо побелело от ярости, крылья носа гневно раздулись, а губы сомкнулись в плотную «нитку».
— Нет, но… — Элли невольно отступила на шаг назад, сохраняя дистанцию.
— Что «но»? — Корвин одним широким шагом преодолел разделяющее их расстояние и схватил Элли за руку повыше локтя. От неожиданности девушка вскрикнула, попыталась вырваться, но мужчина крепко держал ее, а через несколько мгновений, видимо устав, всем своим весом придавил к шершавому стволу дерева, до боли сжав горло. Девушка судорожно вцепилась в его руку, пытаясь, словно рыба, выброшенная на сушу, поймать хоть каплю воздуха. Корвину потребовалось совсем немного времени, чтобы побороть секундную вспышку гнева, и он разжал пальцы, позволив девушке безвольно осесть на землю. Элли содрогалась от беззвучных рыданий, тщетно пытаясь взять себя в руки.
— То, что я взял тебя с собой, — некромант опустился перед ней на колени и ухватил за подбородок, заставив ее поднять заплаканное лицо, — вовсе не означает, что я должен относиться к тебе как-то по-особенному. Не думай, что я перехожу Провал, чтобы вернуть тебя обратно. Не думай, что я буду испытывать какие-то чувства к ренегату или беглой, или к еще к кому похуже — я все еще не решил кто ты; ты знаешь — мне ничего не стоит свернуть тебе шею и продолжить путь одному. Так будет даже проще, — Корвин неожиданно ласково провел по ее щеке большим пальцем, стирая мокрую дорожку слез, — намного проще. Одним духам известно насколько… Не забывай, кто ты.
Элли послушно кивнула, судорожно вдохнула и попыталась встать. Некромант поддержал ее, ободряюще хлопнул по плечу, словно ничего не было, и вновь забрался в седло.
— До моста еще много миль и нам бы лучше поторопиться, — достаточно миролюбиво бросил мужчина, кутаясь в плащ, и Элли тут же пошла вперед, боясь вновь навлечь на себя гнев хозяина.
========== Глава восьмая ==========
***
— Адоксу надо собирать на рассвете, — Фола несколько раздраженно смыла высохшие листки и, поджав губы, посмотрела на Элли. — Тебе нужно уходить дальше, чтобы приносить траву лучше.
— Я боялась заблудиться, — соврала девушка; она просто устала пробираться через дикие чащи, сгибаясь в три погибели, чтобы видеть неприметные, блекло-желтые цветы.
Фола недоверчиво фыркнула, но прекратила отчитывать помощницу и, бурча под нос, принялась скидывать в небольшой котелок траву из берестяного короба. Элли, переведя дух, подхватила принесенные пучки и спрятала, чтобы лишний раз не гневать свою хозяйку. Фола, в общем-то, была женщиной не злой, но строгой; первое время она нещадно гоняла Элли, заставляя с утра до ночи бродить в лесу в поисках необходимых трав; а потом были долгие часы занятий — Элли старательно рассказывала все то, что она помнила, а Фола заставляла заучивать сложные рецепты. Иногда они выбирались в город, и каждый раз эти поездки были тягостны. Фола закутывала ее в плащ, запрещала смотреть по сторонам и ни в коем случае не вступать в разговоры.
Вот и сегодня они проехали через ворота города, приветственно махнув стражникам и заплатив несколько монет пошлины. На этот раз они изменили привычный маршрут — вместо извилистых и грязных улиц Нижнего города, они направилась прямиком к башне. Фола, придерживая небольшой темный мешочек у пояса, объяснила, что раз в месяц она продает особые настойки чисторожденным. Со злорадной усмешкой она добавила, что если бы эти ублюдки не были бы столь высокомерны, она бы лишилась значительного дохода — чисторожденные никогда не затрудняли себя сбором необходимых им трав.
Скрипнув, телега остановилась перед большим двухэтажным домом с остроконечной крышей. Фола передала Элли поводья, спрыгнула на землю и уверенно постучала в массивную дверь. Та приоткрылась, и женщина, чуть воровато оглянувшись, юркнула внутрь. Элли осталась одна; сначала она с некоторым любопытством рассматривала новый для нее город: дома здесь были значительно богаче, некоторые даже могли похвастаться садами; Верхний город представлял из себя большой круг, в центре которого находилась площадь с высокой башней. Домов поблизости было немного — Элли насчитала около пятнадцати, но дома эти были огромными. Улица, вымощенная темными плитами, была абсолютно пуста, за исключением нескольких слуг, которые возвращались из Нижнего города. Они не обращали внимания ни на телегу, которая стояла на их пути, ни на Элли, которая старательно пыталась разглядывать людей, не привлекая к себе внимания. Наконец Фола вышла из дома, на ходу поправляя тугой мешочек у пояса. Приняв поводья, она достаточно благодушно сообщила, что высокорожденные ублюдки никогда не скупятся на травы, и им нужно заехать к еще одному господину; это не займет много времени, но Элли придется помочь женщине дотащить тяжелые мешки до входа.
Они проехали полкруга, когда Фола резко натянула поводья и телега остановилась возле небольшого поместья. Элли с любопытством огляделась: здание выглядело мрачным — несколько обветшалые стены из темного камня, высокие окна, забранные некогда цветными витражами, высокий каменный забор отгораживал сад и дом от улицы. Фола, что-то бормоча себе под нос, отправилась к дому, а Элли, тщательно надвинув капюшон на глаза, принялась сгружать с телеги не слишком тяжелые, но объемные мешки. Понадобилось совсем немного времени, чтобы справиться с этой работой. Появилась Фола, жестом приказала заносить вещи внутрь, и девушка покорно взвалила ношу на плечи. Слуга, одетый в темную ливрею, проводил их к черному входу через заросший сад. Элли благополучно относила последний мешок, когда из-за поворота навстречу, по заросшей тропинке, вышел высокий человек. Одного взгляда на гордую осанку, высоко поднятую голову и уверенную походку хватило, чтобы понять, что перед ней владелец дома. Элли почтительно склонилась, отступая в тень. Мужчина равнодушно скользнул по сгорбленной, худощавой фигурке взглядом и прошел мимо. Девушка сжалась еще сильнее, узнав пронзительно голубые глаза — это был тот самый мужчина, который пытал ее в борделе. Другая одежда, заросшее лицо, спутанные, грязные волосы до плеч — даже в таком виде девушка узнала своего мучителя. Всей душой она молилась, чтобы владелец дома прошел мимо и не обратил на нее внимания.
И тут появилась Фола.
— Элли, — окликнула она девушку, едва чисторожденный прошел мимо, — пошевеливайся, противная девчонка.
Девушка тут же разогнулась и бросилась со всех ног к телеге, моля всех известных ей богов, чтобы они быстрее покинули Верхний город. Фола неодобрительно прикрикнула и пошла следом. Забравшись в телегу, Элли повалилась на дощатый пол так, чтобы ее не было видно, но можно было подглядывать через щели в бортиках. Чисторожденый провожал ее долгим, задумчивым взглядом. Когда Фола поравнялась с ним, он заговорил; Элли не могла расслышать слов, но, судя по яростной жестикуляции женщины, разговор был неприятным.