— Духи? — мужчина позволил себе улыбнуться. — Для тебя это будут лишь голоса, если только ты не последуешь за мной.
— Не последую, — Элли энергично мотнула головой, и прядь темных волос упала ей на лицо.
— Вот и славно.
Корвин разжег пламя в камине и встал в центр круга, жестом приказав Элли не пересекать нарисованную черту. Затем закрыл глаза, расслабился, погружаясь в созданную им тьму. Он проделывал это тысячи раз, но каждый новый таил в себе опасность никогда не выбраться обратно. Когда тьма перед его глазами стала почти осязаемой, некромант привычным жестом развел руки и властным негромким голосом заговорил.
***
Элли до конца не понимала смысл происходящего: ни зачем некромант взял ее с собой, обрядив в дорогие тряпки, ни для чего он делает это. Она пробежалась глазами по тексту и совершенно ничего не поняла — какая-то оккультная чушь: дорога, духи, магия.
Но тут некромант начал говорить, и волосы на голове Элли зашевелились от ужаса: в центре круга бушевал ураган. Бешеные порывы ветра трепали темную одежду заклинателя, силясь сбить того с ног; поднялся отвратительный шум, в котором Элли чудились леденящие душу завывания. Испугавшись, Элли отступила на шаг, но тут резкий порыв ветра задул свечи, а огонь в камине, ослепительно ярко полыхнув, потух, погружая все вокруг в непроглядный мрак.
***
Корвин почти нежно приложил руку к кованой решетке огромных ворот. Для них не было названия, но каждый, кто хоть раз ступал на ту сторону, знал о них. И для каждого они были свои. Мужчина обернулся, окидывая взглядом ровные ряды призраков в легкой зеленоватой дымке. Его войско, доказательство его могущества и его верная опора. Любимые, родные, друзья, союзники — все они могут предать. Но духи, единожды подчиненные его воле, скованные его разумом и силой — никогда. Никогда и нигде в обычном, смертном мире.
Здесь же, на пороге, его власть ослабевала, и требовалось немало искусства, чтобы удержать всю эту армию под своим контролем. В этом-то то и была проблема новичков — необдуманно юнцы приходили сюда, к этим воротам, открывали их и пропадали. Поначалу перейти на ту сторону совсем не сложно — непросто выбраться; когда за плечами войско мертвых — сложно и войти, и выйти.
Изменились ли надписи на каменных стенах перед ним? Нет, все такие же ледяные, с выцарапанными предостережениями и мольбами; вот эту, «evoca alcoolice» оставил один его старый друг, который так и не смог выбраться из мира сотворенных кошмаров.
Рядом с воротами была древняя, резная и вся в паутине лебедка; в прошлый раз его духи вышли из повиновения, когда он приказал им крутить ее. Но сегодня все обойдется без происшествий — мятежный дух давно наказан и сломлен.
Призраки, повинуясь приказу Корвина, обступили механизм, и тот, с протяжным скрипом, пришел в движение. Духи стонали, корчились от боли, падали на колени, но не выпускали рукояти, скованные волей некроманта. Корвин же не обращал на них никакого внимания. В первый раз проходить на ту сторону тяжело — лебедку нужно крутить самому, а она — обжигающе холодная, и каждый ее поворот отдается во всем теле так, словно это не толстая цепь намотана на барабан, а твое собственное тело. Ворота открываются, и ты можешь пройти; но беда в том, что нужный тебе ответ не там, и ты вынужден убираться обратно, поджав хвост и зализывая раны. И так до бесконечности, пока не соберешь свою армию рабов, которые будут открывать ворота за тебя. И нельзя ограничиться двумя-тремя или десятком — потребуются сотни.
Ворота скрипнули, и духи со стоном отползи во тьму; Корвин вновь приложил руку к холодным створкам и закрыл глаза, вслушиваясь в неясные образы.
Одной силы никогда недостаточно.
— Cuvântul lui a poruncit din drum, — тихо выдохнул он, — Sunt Corwin, fiul lui Etara si Marie, moştenitorul generate de către comandantul de coşmaruri şi fantome. Deschideţi!
Огромные петли заскрипели, и створки медленно приоткрылись ровно настолько, чтобы мог пройти человек. Из проема плеснуло холодным светом, а ветер принес сухой, горячий воздух. Корвин, чуть нахмурился, вскидывая руку, защищая глаза от мелких песчинок. Привратник недоволен — его громоподобный голос отдается в его голове, требуя, чтобы путники представились.
— Я — Корвин, сын Этара и Мари, наследник порожденных кошмаров и повелитель духов, — раздраженно крикнул мужчина, перекрывая шум ветра. — С каких пор у меня должно быть другое имя?
И прежде чем ему успели ответить, за спиной мужчины раздался шум — словно кто-то споткнулся и растянулся во весь рост на каменной дороге, сдобрив свое падение возгласом на неизвестном языке. Некромант даже не шелохнулся — только лишь прикрыл глаза, выжидая продолжения.
— Меня зовут Элли Новак, — девушка наконец-то поднялась и оттряхнула платье, — и у меня нет никаких титулов, потому что в моем мире это не принято.
Она встала рядом с Корвином, гордо вскинув голову и расправив плечи. В глубине души некромант изнывал от желания узнать, что же такое сказали этой девчонке духи, что она настолько возмужала; а еще ему было интересно, каким именно образом девчонка оказалась перед Вратами, ведь он запретил ей переходить черту.
А Элли и сама бы не смогла объяснить, что именно сподвигло сделать шаг вперед. Может быть царящая в комнате тьма и стихия, в завываниях которой слышался потусторонний шепот, а может быть и то, что шепот этот был на ее родном польском, а может быть любопытство и скептицизм — так или иначе Элли сделала шаг и теперь стояла на пороге в другой, загробный мир.
***
Она очень смутно помнила, как именно они прошли огромные ворота и оказались на широкой дороге. Здесь не было ни травы, ни неба, ни птиц, ни животных — мир за обочиной казался огромным сгустком тьмы. Корвин шел впереди, так и ни разу не взглянув на свою спутницу, и Элли чувствовала, что тот злится.
Мистическая и пугающая «та сторона» не оправдала ожиданий Элли. Пока она жила в борделе, служанки, как это было в здешних обычаях, вечером на кухне собирались возле камелька и самозабвенно сплетничали. Никто не прогонял Элли, и та, спрятавшись в тени комнаты, внимательно слушала порой откровенные неурядицы или пошлые сказки о соседях. Но несколько раз разговор заходил и о серьезных вещах. На следующий же вечер после того, как Элли отхлестали плетью на заднем дворе, служанки шушукались о магии и всём ей сопутствующем. Хоть Элли и было плохо, но она смогла уяснить для себя несколько простых вещей: из людей магией обладают только чисторожденные и еще загадочные ренегаты (имя последних произносилось шепотом), еще остатки подобной силы сохранились у других рас, но те уже почти совсем угасли; и существует некая «та сторона», где чисторожденные и получают эту магию. Простым людям туда нельзя — духи карают каждого смельчака, а чисторожденные делиться знаниями не хотят. А еще чисторожденные редкие снобы, гордецы и эгоисты. И, в общем-то, Элли никак не могла опровергнуть этот портрет — Корвин ему соответствовал.
Пока путешествие по загробному миру, вопреки всем россказням и домыслам, напоминало обычную прогулку; Элли догадывалась, что это — обманчивая легкость, и вызвана она скорее мастерством ее спутника, нежели везением или удачей.
— Здесь нужно будет повернуть, — холодно процедил некромант, не оборачиваясь на девушку, — если боишься, то закрой глаза и дай мне руку.
Они сошли с обочины рядом с большим камнем, на котором Элли смогла разглядеть царапины, которые складывались в какой-то неизвестный ей символ. Перед ними стояла плотная, непроницаемая завеса тьмы; настолько плотная, что девушка была уверена, что приложи она к ней руку — почувствует холод камня. Корвин спустился с дороги, не сбавляя шага, и уже наполовину скрылся во тьме, когда Элли смогла заставить себя двинуться вперед. Каждый шаг заставлял ее сердце биться сильнее, почти панически; девушка была на грани того, чтобы остановиться посреди дороги и остаться одной. Но Корвин цепко схватил ее за руку и рывком притянул к себе; с легким вскриком она, крепко зажмурившись, головой вперед пролетела через плотную тень и упала на колени.
Под ногами оказался холодный каменный пол, а звук ее падения гулко разнесся по залу, потолочные своды которого таяли в сумраке. Сдерживая возглас удивления, Элли поднялась с колен и поспешила нагнать мужчину, который вновь не обращал на нее внимания.