— Я сам лично свернул ему шею, — несколько ошарашенно прошептал Корвин. — В этом я уверен…
— О, я видела, как ты его убил, — дрожа, ответила девушка. — Но почему он стоит перед нами? Что… о боги, он убьет нас прямо здесь.
— Нет, не убьет. Одноглазого оборванца и бродячей женщины больше не существует; есть щедрая веселая пара, которая не должна бояться внезапно воскресшего… да этого не может быть, — Корвин не отрываясь смотрел, как Дерек натягивает на голову капюшон и брезгливо отстегивает от пояса кошель с деньгами, бросает его на стол и вновь повторяет требование выдать преступников, на этот раз за вознаграждение.
— Эй ты, белобрысый ублюдок, долги вот так не отдаются, — рявкнул тролль, и тут, словно по команде, со своих мест поднялись абсолютно все; некоторые, вслед за троллем, выхватили оружие, некоторые потрясали в воздухе кружками.
— Достопочтенный, — голос трактирщика легко перекрывал недовольный гул, — я вынужден просить вас удалиться и забрать с собой свои жалкие подачки.
Стражники несколько минут оглядывали толпу, а потом, не произнося ни слова, вышли вон. Тут же раздался тост за то, что где бы ни был одноглазый бродяга и его женщина, пусть им сопутствует удача. Корвин залпом осушил свою кружку.
— Я не понимаю, — устало сказала девушка, у которой сердце еще беспокойно металось в груди.
— Стражников не любят во всех городах, — пожал плечами Корвин, — особенно если они ведут себя как ублюдки. Идем, наши планы немного изменились, и мы выезжаем из города сегодня. Чует мое сердце — завтра нам этого сделать не позволят.
========== Глава девятнадцатая ==========
В шумную таверну «Хмельное небо» Элли не пустили: Корвин, по-хозяйски положив руку ей на плечо, громко, так, чтобы все пьянчуги и бедняки, которые толкались на крыльце у привязи, услышали, заявил, что девушка, будучи примерной слугой, останется ждать его здесь, так как ему необходимо решить несколько важных деловых вопросов; еще Элли не поздоровится, если она решит куда-то уйти, а если кто-то попытается увести ее силой — Корвин намотает кишки этого несчастного на привязь, а из кожи сделает новое седло. Хоть некромант и улыбался, и говорил все это вроде бы не всерьез, на Элли больше никто не обращал внимания, и даже наоборот — ее усиленно игнорировали.
Облокотившись на деревянный бортик, девушка машинально теребила горловину большого черного мешка и пыталась привести в порядок свои мысли. Люди не воскресают из мертвых: она могла сказать это как врач, не раз ей говорил это некромант, а хруст ломающихся шейных позвонков был весомым гарантом того, что старший брат Корвина был мертвее всех мертвых, когда его тело падало на каменные плиты каземата. Но, тем не менее, они своими глазами видели, как Дерек заходит в таверну и объявляет награду за их головы. Как это возможно, Элли не понимала и испытывала лишь непонятное чувство страха, смешанного с отвращением.
Как Корвин и предполагал, к вечеру на главной площади деревушки их объявили беглыми преступниками, и вся стража получила приказ останавливать бродяг, с особой тщательностью присматриваться к одноглазым калекам и молодым девушкам. Вот только после всех манипуляций, ухищрений и изрядно опустевшего кошелька, Элли и Корвин бродягами не были, а что касается Корвина — его осанка, властный голос и манеры затмевали рану, и редкий смельчак мог смотреть некроманту в лицо.
Время текло медленно: у Элли успели основательно затечь ноги, прежде чем дверь открылась и на крыльцо вышел Корвин. Жестом поманив девушку за собой, некромант перешел дорогу и свернул в подворотню. Взвалив тяжелый мешок на плечи, Элли, грязно ругаясь себе под нос, побрела следом. Едва они отделались от лишних глаз, мужчина отобрал мешок и свистящим шепотом поведал дальнейший план:
— Вместе с первыми сумерками мы перелазим через стену с восточной стороны. Там нас будет ждать торговый обоз, который едет налегке. Останавливаться он не будет, но и двух усталых разорившихся купцов никто не будет сгонять прочь, — некромант то и дело оглядывался, — вместе с торговцами мы завершим наш крюк и выйдем как раз на южный тракт; оттуда уже и будем добираться до Некрополя. Все это займет не больше четырех часов, и ссадят нас недалеко за полночь.
— А что в мешке? Я надеюсь, что это провиант, который поможет нам добраться до Некрополя, — девушка нахмурилась. — Мне осточертело голодать.
— И как ты можешь думать о еде? — усмехнулся некромант. — Все узнаешь в свое время. Тебе не стоит ни о чем волноваться: я обо всем позаботился.
— Хотелось бы на это надеяться. Уже сейчас смеркается.
— Именно поэтому мы и идем к стене, — пожал плечами Корвин. — Я надеюсь, лазать по каменной кладке у тебя получается лучше, чем по веревке.
Элли промолчала, не собираясь развеивать убеждение некроманта. В лучшие времена Элли могла забраться на нижний сук низенького дерева в саду или по лестнице подняться на покатую крышу сарая. Однако сейчас выбор был невелик — либо карабкаться, либо сдаваться. Обратно в тюрьму Элли не хотелось.
К величайшему облегчению девушки, высокими стены были только у главных ворот. Они остановились возле каменной шершавой и уже основательно износившейся стены. Та была около пяти метров в высоту, и взобраться по ней наверх не составило никакого труда — немного поизучав камень, Корвин указал на последовательность выемок и заступов, отчего перед внутренним воображением Элли всплыла картинка: под покровом ночи контрабандисты и беглые преступники пересекают стену и растворяются в ночи. А если судить по протоптанной дорожке — из беглецов выстраивались огромные очереди.
С легкостью перебравшись на другую сторону и спрыгнув в стог сена под стеной с другой стороны, путники спрятались в тени, выжидая, когда на дороге появится обоз. Он не заставил себя ждать — вереница телег медленно выползла из-за поворота, и, дождавшись условного сигнала (возница-гном обронил свою трубку в дорожную пыль и чуть отстал от основного потока), путники спрятались в повозке, укрывшись куском грязного брезента. Гном добрых десять минут действительно искал свою трубку, а потом, напевая под нос похабную песенку, вскочил на козлы и щелкнул поводьями, заставляя лошадей устало фыркнуть и вновь вернуться в строй.
Едва наступающие сумерки скрыли поселение из вида, путники с облегчением вздохнули и со всеми удобствами разместились в телеге. Корвин не солгал, когда сказал, что все предусмотрел: в одной из полупустых корзин они нашли пару бутылок вина, головку сыра, несколько кусков вяленого мяса и полмешка сухарей. Вино было сладким, вкусным, крепким — такого Элли никогда не пила, и с каждым глотком к ней возвращалось спокойствие и твердая уверенность в том, что их путешествие закончится благополучно. Корвин перебрался на козлы и тихо разговаривал с гномом, потягивая трубку и выпуская колечки сизого дыма.
Девушка прислушалась: говорили они на незнакомом ей языке и она не смогла сдержать громкого разочарованного вздоха. Гном обернулся через плечо и рассмеялся, Корвин лишь чуть наклонил голову.
— Мой друг-чародей, я знаю не больше твоего, и все это я рассказал тебе. Дорога до Нижнего Мира Людей была свободна три дня назад. Я не слышал ни о каких приказах не следовать ей, за исключением наказов моего отца. Среди нас ходят слухи, что Странники вновь путешествуют этим путем.
— Для нас это неважно, — пожал плечами некромант. — Что до Странников… я не опасаюсь их.
— А следовало бы. Опасней этих людей нет никого на свете.
— Избавь меня от этих…
— А кто такие Странники? — решительно подала голос девушка, в которой выпитое вино разбудило любопытство. Оба (и гном, и некромант) обернулись на нее: Корвин зло, и гном с лукавым прищуром.
— У нашего народа есть легенда о древнем народе, который путешествовал между мирами. Это были сильные, смелые и веселые люди. Они заселили пустые миры, помогали уже заселенным, делясь своими знаниями и искусством. Они были добры к своим друзьям, безжалостны к врагам и равнодушны к обиженным. А последних было немало. Странники делились великим множеством своих секретов, но некоторым этого было мало. Как бы там ни было, Странники путешествовали между мирами, охотно брали с собой добровольцев, но никогда не приглашали к себе домой. Легенда нашего народа гласит, что однажды один юноша-Странник влюбился в прелестную юную крестьянку. Влюбился так сильно, что решил жениться и увезти ее к себе домой. Но молодым запретили этот союз, а мальчишке было приказано вернуться домой. Изрыгая проклятья, влюбленный отправился в путь с твердым намерением оспорить это решение и добиться своего. Его красноречие, свойственное пылкой влюбленности и горячему нраву, убедило большую часть Странников, и юной деве было позволено прийти в их мир. Влюбленные отправились в путь, но ночью на них напали разбойники. Каким бы искусным воином не был Странник, он не смог выстоять против доброго десятка таких же воинов, как и он. Его привязали к дереву, а девушку, — тут гном поежился и несколько минут молчал, покуривая трубку, — а девушку казнили так, как было принято казнить злейших врагов Странников…