К полудню четвертого дня они вышли к городу. Старательно надвинув капюшоны на лица, путники ступили на подъездную дорогу. И тут Корвин был вынужден признать — от маленькой девочки был прок. Болло не жаловали чужестранцев: много раз Элли ловила на себе косые, холодные взгляды, краем уха слышала гневный шепот, но до открытого противостояния дело так и не дошло. Стоило им заметить ребенка, как недовольство сходило на нет, и на путников никто не обращал более внимания. Элли оставалось лишь теряться в догадках.
Девушка, привыкшая доверять некроманту, покорно плелась следом, с интересом оглядываясь: невысокие каменные дома, ажурные столбы со стеклянными навершиями, одежды местных жителей — все это казалось ей смутно знакомым. Будто бы она видела это когда-то давно.
— Пришли, — Корвин остановился у грубого пруда в самом центре площади. — Ты, — он наклонился к девочке, — останешься здесь. К вечеру стража заинтересуется тобой и заберет. Можешь сказать им, все что захочешь.
— Нет! — неожиданно уперлась Лу. — Я тут не останусь. Не хочу. Мне не нравится.
— Наплевать, — рассердился Корвин, отцепляя маленькие пальчики от ладони.
— Я закричу, — Лу вцепилась еще сильнее.
— Ну и кричи, — рассердился некромант.
— Подожди, — Элли склонилась над девочкой, — в чем дело? Ты ведь понимаешь: мы не можем взять тебя с собой…
— Я подслушала — вы хотите встретиться с Императором, — девочка закусила губу, — я пойду с вами. Я хочу в столицу.
— Но…
— Без меня вас обязательно схватят, а еще у вас нет денег.
— Сколько тебе лет? — протянул некромант. — Для своего возраста ты умеешь шантажировать.
Прохожие бросали на путников косые взгляды. Элли жалко улыбалась, с ужасом ожидая, что патруль стражи на противоположном конце площади обратит на них внимание. Она потянула некроманта за рукав, и тот нехотя кивнул:
— Ну хорошо, именно здесь мы тебя не оставим. Но запомни хорошенько: ни я, ни она, не будем тебя защищать. Увязалась хвостом — изволь заботиться о себе сама. А если ты будешь мешаться — я лично придушу тебя в какой-нибудь подворотне.
Сплюнув под ноги, Корвин выпрямился; Лу, смертельно бледная, кивнула, крепко держась за лямки своего огромного рюкзака. Элли, чувствуя стыд за слова некроманта, положила руку на ее плечо.
— Он… не шутит, — слова сорвались раньше, чем девушка успела их обдумать. — Послушай, я понимаю, что у тебя шок — ты только что потеряла родных…
Девочка смерила Элли презрительным взглядом и сбросила ее руку.
— Подождите меня здесь, — некромант плотнее запахнул плащ и, отвечая на немой вопрос девушки, добавил, — попытаюсь что-нибудь разузнать.
Элли хотела было возразить, но Корвин уж смешался с проходящей группой болло, и ей лишь осталось скрипнуть зубами от досады. Маленькая девочка, с ногами усевшись на парапет, с неприязнью поглядывала на нее.
— Может быть, ты хочешь пить? — неловко поинтересовалась Элли; девочка фыркнула под нос и отвернулась. Элли никогда не пылала любовью к детям, но сейчас в ней поднялась волна раздражения. — Если ты и дальше будешь себя вести так…
— То что? Попытаешься меня убить? — девочка закусила губу. — Твой хозяин это так просто не оставит!
— Мой хозяин? — опешила Элли.
— Да! Я слышала, вы говорили…
— Корвин мне не хозяин, — неловко выговорила девушка; в сущности, некромант перестал быть им, едва они попали в Междумирье — на Дороге все были равны. Но слова девчонки больно задели ее самолюбие — Элли порядком надоело быть бледной тенью некроманта, — и для него ты представляешь серьезную проблему. Так что, если вдруг ты потеряешься, сбежишь, он мне не скажет и слова, — девушка злобно ухмыльнулась, глядя на вытянувшееся личико. — Я не знаю, чем тебе не угодила, но раз уж ты собираешься следовать за нами, то будь добра — веди себя нормально.
Видя, что девочка присмирела, Элли победно оглянулась, радуясь такой маленькой победе.
— Вы не дойдете до столицы, — безапелляционно сказала Лу, морща плоский лоб. — До-Хорл находится далеко-далеко, и в месяцы солнца вы не сможете пройти по главному тракту.
— Это почему же?
— Не знаю, — честно призналась Лу, — так говорят взрослые. В месяцы солнца никто не путешествует на север, кроме торговцев и бродяг.
— Значит, пришло время изменить это… правило? — Элли запуталась в словах и махнула рукой — девочка и так поняла, что она хотела сказать. — Чем эти месяцы отличаются от других?
— Не знаю, — Лу сморщила носик, — папа говорил, что нельзя путешествовать на север…
— Потому что карантин, — некромант появился словно из неоткуда и с досадой пнул каменный парапет. — В месяцы лета, солнца, все серединные земли представляют собой одно большое, гниющее, зловонное и мерзкое болото. Великолепный рассадник чумы, лихорадки и еще десятка болезней. Путь через эту долину смерти занимает не больше пяти дней, но единственный выход охраняется, как государственная казна. На время жары, когда зловонные пары особенно опасны, проходить имеют право только торговцы и, — тут Корвин разразился гневной тирадой на родном, древнем языке; успокоившись, некромант продолжил, сдерживая раздражение, — и циркачи.
— То есть… — Элли поняла злость Корвина и всецело ее разделяла.
Маленькая Лу, позабыв о страхе и обиде, взвизгнула и захлопала в ладоши.
========== Дорога Сна. Глава третья ==========
Грязный купол цирка возвышался над серыми бараками на окраине поселения. На самом верху, на импровизированном шпиле, развевался изрядно замусоленный флаг, на котором с трудом можно было разобрать изображение: то ли белые кляксы, то ли гротескное лицо. А может быть, в незапамятные времена этот флаг был девственно чист, и желто-бордовые полосы сами по себе служили ему гербом; белые же разводы появились значительно позже, и, как твердо убедилась Элли, брезгливо разглядывая испачканный в белесом помете животного сапог, краской не являлись.
Бродячий цирк представлял собой именно то, что девушка и ожидала увидеть: грязные повозки, грязные болло-полукровки в странных одеждах, грязные животные и отвратительный, ни на что не похожий, аромат. Причудливая смесь пота, отбросов, какой-то еды и выпивки. Тошнотворный запах крепко въелся в сознание, и девушка, даже закрывая нос краем капюшона и старательно дыша ртом, все равно чувствовала его. К ее превеликому удивлению, ее не стошнило, да и в целом Элли быстро привыкла к этому месту. Чего нельзя было сказать о некроманте: Корвин, посеревший и бледный, с трудом заставлял себя идти вперед.
— С ним можно свыкнуться, — Элли кивнула на маленькую девочку, которая радостно неслась вперед, заглядывая в каждую повозку, каждую клетку и с восторгом оглядывала размалеванных циркачей, которые сновали по проходам.
— Я ненавижу цирк, — страдальчески выговорил мужчина, закатывая единственный глаз.
— Если есть что-то на свете, что я ненавижу сильнее ренегатов — это цирк.
Элли усмехнулась краешком губ. Зная, какие именно чувства Корвин испытывает к ренегатам, сложно было представить, чем же некроманту не угодили бродячие артисты. Мужчина скосил на девушку взгляд и, видя ее любопытство, заговорил:
— Это не самые приятные воспоминания…
— Родители отвлекали тебя от штудирования томов темной магии и заставляли развлекаться? — Элли представила маленького хмурого Корвина в первом ряду манежа.
— Нет, — некромант пожал плечами. — Намного позже, во времена Договора, мне не повезло связаться с одной семейкой циркачей. Не со всей, конечно, а с прекрасной и юной помощницей повелителя зверей, как себя именовал этот старикашка, — Корвин прикрыл глаза и расплылся в улыбке; Элли нахмурилась, но промолчала. — Видела бы ты ее волосы: роскошные, огненные, непокорные. Мы провели чудесные полмесяца, пока их труппа выступала в городе…
— А потом она уехала и оставила тебя с разбитым сердцем? — фыркнула девушка.