Мар проснулся и сел, затормошил соседа постарше:
— Братец, там корабли!
Тот лишь повернулся на другой бок:
— Все корабли давно вернулись, глупыш. Спи.
Мар не послушался. Выбрался из теплого клубка мальчишек, потом из шалаша, прошмыгнул мимо спящей матушки-наставницы и выбежал на берег, убедиться, что Море чисто.
Мару, сыну Дельфины и Марка, сравнялось четыре года. От отца, которого он никогда не видел, ему достались прекрасные глаза цвета морских зарослей, от матери — мечтательная задумчивость и любовь к великой стихии, от них обоих — умение равно ловко владеть правой и левой рукой. Как-то он спросил у Дельфины, почему такой способности нет у его сестер, и та ответила:
— Потому что ты — дитя двух миров.
Она не объяснила, что это значит. Мару еще не приходил в голову вопрос: хорошо или плохо быть не таким, как другие? Если б его об этом спросили, он, пожалуй, рассудил бы: все чем-то отличаются. У сестрицы Дэльфы волосы черные, как уголь, а у Нелы — светлые, как лен. Ну, а он легко управляется с мечом — пока лишь игрушечным — обеими руками, иногда видит больше других, и только его называют регинским отродьем. Не часто. Родители запрещают детям обсуждать поступок Жрицы, наставники пресекают вражду, а названые братья Наэв и Сагитт — сыновья Тэрэссы и Наэва — поколотят любого обидчика. Но дядю Аква они поколотить не могут.
Корабли действительно оказались сном, Море, чистое и ясное до самого горизонта, мирно плескалось у берега. Надо было возвращаться в шалаш, досыпать оставшиеся до рассвета часы. Но слишком явным и пугающим был тот человек — Мар не сомневался, что скоро встретится с ним наяву. Ему повезло родиться сыном наставницы и, в отличие от сверстников, видеть матушку каждый день. Но не сегодня, ведь матушка еще и Жрица, и ныне ее очередь служить в Святилище Господину Морей. Мар остро ощутил, что лучше бы Дельфине быть здесь. Она не отмахнулась бы от его предчувствий.
Корабли шли с севера, от Регинии. На самом южном из Островов, Острове Леса, их невозможно было увидеть.
Регинец, заставивший Дельфину забыть обо всем на свете, бесследно исчез почти пять лет назад, и пять лет Мудрые, Совет и тэру делали вид, что не было никакого регинца. Если в присутствии Дельфины и упоминали эту историю, то лишь затем, чтобы лишний раз напомнить: он и имя твое давно забыл. Меда, Дэлада, Тина повторили ей это сотню раз — Дельфина улыбалась и не спорила. Она родила Мара и, едва отлучив его от груди, ушла в рейд по велению Совета. Она, приносящая в походах удачу, покорно пила зелье Мудрых, и чувствовала, что боги больше не пошлют ей детей. Да, и молодость Дельфины осталась в прошлом.
Дэльфа успела снять Белые Ленты, прошла через столько желанное ей Посвящение, взахлеб рассказывала о первых битвах. Никто не понял, как и когда этот отчаянный дьяволенок превратился в стройную синеглазую красавицу. Похожую на Дельфину в молодости, только вдвое смелее и непокорней. После Обряда девушка выбрала замужество, и Дельфина хорошо знала, сколько молодых тэру надеялись увидеть ласку в этих синих глазах. Дэльфа знала это еще лучше и, как в Море, купалась в их надеждах. Тайнами она делилась чаще с подругами, чем с матерью, но Дельфине, конечно, было известно, кто ее главная тайна.