— Дэльфа!
И, оказавшись на улице, наконец, увидела…
Возле поля разыгрывалась последняя драма ночного сражения. Уцелевший амбар, где хранили серпы, косы, цепы, и на пороге — не Дэльфа. Светловолосая девочка с Белыми Лентами. Прижалась к деревянной стене, лицо белее Лент, в руках лук, за который она ухватилась, как тонущий за бесполезную соломинку. Дельфина поняла, что за ночь так и не вспомнила про Нелу, хотя всегда считала, что любит приемную дочь, как родную. Значит, лусинка пряталась в амбаре. Где только лук раздобыла? В мирное время они хранятся со снятой тетивой, ночью мало кто успел подготовить свой лук к бою. В памяти Дельфины так и вспыхнула картина, которую она никогда не видела наяву: другая лучница, хромоножка, на другом берегу. У нее и так нет шансов на пощаду, а уж если убьет кого-то…
— Нела!!! Нет!!!
Не слышит! Или ничего не соображает от страха, машинально делает то, чему ее многие годы учили. Это Тина жаждет схватки, а маленькая регинка смела не из храбрости, а от ужаса. Ребенком она видела резню, минувшая ночь слишком похожа на ночь, которой она не помнит.
— Нела!!!
Не слышит, собирается натянуть лук. Дельфину ведь давно предупредил сон — Белые Ленты утонут в воде.
Первый из приближавшихся регинцев, плотный крепкий малый, плотоядно ухмылялся, но остановился, вызвав среди остальных замешательство. Стрела у нее только одна, но хотя бы для одного это верная смерть. Регинцу наверняка было стыдно спасовать перед девчонкой, и для Нелы его страх — приговор. Его товарищ выступил вперед, рыжий паренек, смеясь, пошел к ней, словно не видя опасности. Трясущаяся Нела и вправду была смешна и нелепа в мокрой еще с рыбалки тунике, с взлохмаченными волосами — перепуганная девочка, каких он десятки видел в Регинии. Нелепей всего смотрелось оружие в ее руках.
Она что-то закричала, шарахнулась назад. Натянула тетиву, и Дельфина собственными пальцами лучницы ощутила, как слабеют пальцы Нелы, медлящей слишком долго. Здесь не было единства и азарта, что кое-как поддерживали ее во время рейдов. Не было обезличенности, когда десятки стрел взмывают разом, и не известно, чья принесет кому-то смерть. Рыжему воину ничего не грозило — Нела расплакалась и опустила лук. Регинцы захохотали — тем громче, что понимали: по-настоящему смеяться над ней вправе только один из них.
Девочка ловко метнулась из рук воина, что пытался ее схватить и, возможно, убежала бы, если бы рыжий уже не был рядом, подножкой сбил ее с ног. Ана в такой момент схватилась за свою последнюю надежду — дудочку, Нела просто замерла, как крольчонок перед змеей.
Дельфина обернулась к Теору, что безучастно наблюдал. Если б только он узнал девочку, которую сам когда-то нашел! А если б и узнал… островитянка уже понимала — он не вступится.
Вместо него это вдруг сделал рыжий, удержал своего соратника и не дал зарубить девчонку. Издали разбойница видела, как они спорят, как рыжий, на что-то указывая, склоняется к Неле. “Крестик! — угадала Дельфина. — Амулет Побережья — вот что он заметил у нее на шее”. Споривший с ним здоровяк — тот, что испугался шагнуть под стрелу — не считал этот знак оправданием. Мало ли регинок носят такой, и сколько они их видали в Монланде и в Лусинии, во всех землях, перечивших воле Герцога. Рыжий — громко, чтоб все слышали — привел последний довод:
— Вижу, Рэн из Ланда, девчонка слишком сильно тебя напугала!
Волна хохота. Тот, кого он звал Рэном, побелел от злости, но отступил. Нела не пошевелилась, и лишь тогда вскочила, как ошпаренная, когда рыжий сам хотел ее поднять. Он проводил ее к прочим пленницам, где она, захлебываясь плачем, повисла на приемной матери. Дельфина вместо нее подняла глаза на рыжего оруженосца, по-регински произнесла:
— Спасибо.
— Она ведь еще почти ребенок, — ответил регинец, сам старше Нелы всего на два-три года. И, отходя, еще раз обернулся на девочку.
Пещера
“Интересно, как они назвали свои корабли? При каких знамениях спустили их на воду? Ты, Алтимар, не потопил флот, идущий на нас, теперь регинцы скажут, что ты слабее Распятого Бога”.
Дельфине отвечал расшалившийся за окном ветер. Двери и замки Гэрих Ландский считал надежней веревок, уцелевшие дома он велел использовать как темницы для пленных. Да не набивать в один дом слишком много человек, будь это даже женщины, которых регинцы в избытке захватили по соседним деревням. Господин регинцев не был самоуверен и понимал, на что способны люди в отчаянии. К великому недовольству своего войска, он приказал перебить большинство островитянок. А ведь захватчики явились на Острова без женщин, что обычно следуют за армиями. Даже прачкам места на кораблях не нашлось. Тина сказала: