— В день Посвящения, — ответила она, — мы в воде смешали кровь. Доведется — будем сражаться. Но, пока не высохнет Море, не зови меня бывшей сестрой.
Он зачем-то пнул ногой перевернутый котел, в котором накануне еще Тэрэсса варила похлебку детям. Тот покатился с глухим звоном, и Теор рассмеялся ему в тон:
— А я не помню Посвящение! Даже клятву в тот день не сам произнес. За меня это сделал Терий. Выходит, никого я не предавал, — смех получился натянутым. — Это они меня…
Ждал, что Дельфина возразит, но она молчала, отрешенная, удивительно спокойная. Как Море — то не умеет обвинять и ненавидеть, и сдаваться тоже не умеет. За годы Теор совсем забыл взгляд пронзительно-синих глаз сестренки, и теперь залюбовался.
— Циана умерла лет пять назад, — сказала, наконец, Жрица. — Она выкормила тебя, ты имеешь право знать. Ана…
Он оборвал резким жестом руки, будто закрываясь от этой боли:
— Знаю!
— Конечно, знаешь. Иначе не привел бы врагов. Аквин тоже давно умер. А вот дети их и внуки — этой ночью. А родители Аны живы! Были вчера…, — произнесла Дельфина горько. Едва подавила вопль "Неужели тебе все равно?!" — Они еще крепкие старички, может, успели сбежать. И Меда, может быть, жива.
"Не все равно! — убеждала она себя, надеясь, что правда видит в глазах своего близнеца что-то от прежнего Теора. — Не верю! Тем сильнее ты хочешь нас ненавидеть, потому что прячешься за ненависть."
— Пещера заклята: взять лишь того, кто заслуживает смерти. Ты, рыжий регинец, не заслуживаешь — это я хоть перед самим Господином Алтимаром повторю!
Господин Морской пока не утопил их и не обрушил серый свод на их головы — Нелу эта мысль чуть утешала. Она не верила, что боги или тэру ее простят. А, впрочем, лусинка знала себя: если ей суждено еще увидеть солнечный свет, она будет молчать. Окажется слишком труслива, чтобы признаться, и тем еще больше оскорбит Алтимара. Лучше бы островитянам никогда ее не находить — она много раз так думала. В Регинии одинокого ребенка съели бы бродячие собаки, но лучше бы не быть ей приемной дочерью Общины. Алтимару ведомо, что она, воин и Невеста, боится воды. Плавать и править лодкой, разумеется, умеет, но не верит Морю. Для названых сестер эта стихия — дом родной, для нее — опасный зверь. Нела рассказывала все это рыжему врагу и сгорела бы со стыда, если б не была насквозь мокрой, испуганной и усталой.
Ив спросил:
— Как ты выплыла?
Девушка казалась очень хрупкой по сравнению с бешеным потоком. Она почти улыбнулась:
— Проползла вдоль стены, как морская улитка. Коридор закрученный, но не длинный. Спадет вода — и ты легко сможешь выбраться.
— А ты, Нела?
— Отсюда много выходов, — ответила она, сомневаясь, отпустит ли ее Пещера.
Как и Ив, она десяток раз прошла через кружащие воронки. Десяток раз пережила пытку неизвестности — затянет на дно, может, пощадит, может, удержит слишком долго. “Не борись с течением, — учили матушки-наставницы. — Не борись с водоворотом. Морские девы наиграются и отпустят”. Нелу научили беречь силы. Но сегодня она десять раз едва не утонула и никогда об этом не забудет. От мысли, что снова придется лезть в воду, хотелось визжать. Она бы и визжала, вжавшись в платформу и накрыв голову руками, будь она одна. Спокойствие недавнего врага, невольного союзника почему-то согревало.
— А меня как нашла в темноте?
Нела пожала плечами:
— Нас просто столкнула вода, — поняла, какой вопрос задает и будет задавать себе регинец, и ответила: — Того второго ты не мог спасти. Никто бы не смог. Он… был ужасным человеком.
— Да, — сказал Ив. — Но такой смерти никто не заслуживает. Дева, где твоя настоящая родина?
— Ее звали почти, как меня, — Нелиа. В Лусинии. Этой деревни нет больше, и я ее совсем не помню.
— Нела из Нелии. А настоящее имя? Ведь не в честь деревушки тебя звали отец и мать.
Она хотела ответить, что не помнит, но впервые вслух сказала другое:
— Мариа. Наверное. Мне кажется, это имя я слышала чаще всего.