— У моей матушки, — уговаривала Дельфина тихо и размеренно, — есть коралл, с которым она рожала нас всех. Вот придет кто-нибудь, чтоб я могла тебя оставить, я его принесу.
— Нет! — вцепилась в нее Ана. — Ты сама талисман сильнее всех амулетов и снадобий — об этом же все знают! Ты меня только не отпускай. Мне страшно… очень…, — рожая, многие говорят больше, чем когда-либо. Дельфина привыкла видеть соседок, когда они, уязвимы, как никогда. И Ана не исключение. — Люди не наказали нас с Наэвом, а что сделают боги? Я боюсь, сестренка, не боли… Вдруг Дэя отомстит через нашего сына? Моей матушке ведь отомстила регинская Ана…, — она выгнулась от схватки и придушенно закричала, а потом зашептала: — Вы все не понимаете… Красавица? Да это же подачка богов, милостыня! Господин наш Алтимар дал чужой богини меня проклясть, а потом спохватился и одарил хоть чем-то. Смазливым личиком, как регинку! Будто клеймо поставил, что я не достойна быть дочерью Островов.
Вот оно что! Дельфина знала, что не в силах защитить от воли богов, но от страха — могла. Крепче сжала Ану и зашептала:
— Я вижу иногда то, что еще не случилось, — об этом тоже вся деревня знает. Просто верь мне.
Она будет повторять это весь день и ночь. Будет говорить тихонько, когда прибегут на помощь Меда и Ора, и Ана улыбнется им через боль. Перед всеми, кроме Дельфины, Ана этой ночью останется такой, какой ее знают, — неунывающей и несгибаемой. А Дельфина будет держать ее за руку, шептать и обещать, когда схватки станут нестерпимыми. Когда к утру Ана почти перестанет соображать, а Наэв под дверью забудет все молитвы и просто уткнется головой в стену, чтоб не слышать ее криков, — Дельфина уверенно предскажет:
— Все обойдется. Твой сын родится здоровым и проживет долгую жизнь.
Дельфина будет говорить то, что Ана хочет услышать. То, чего НЕ видит.
На другой день женщины показали Наэву дочь. Здоровую и с совершенно здоровыми ножками, заверила Дельфина, обнялась с братом и помирилась. И отныне не говорила вслух о его вине. Совет молчаливо велел: не напоминать и жить дальше. Кто она такая, что бы спорить? Наэва пустили в дом на пару минут — взглянуть на ребенка, поблагодарить жену — и выгнали на пять дней, пока проводятся женские очистительные ритуалы. На Островах мальчикам и девочкам радовались одинаково, но Ане уж очень хотелось родить сына, похожего на Наэва.
— Мальчик будет через год, — сказала она, усталая и довольная, откинувшись на высокие подушки, с присосавшимся к груди младенцем. Замучивший ее ребенок, наконец, был снаружи, все случившееся позади — теперь Ана быстро поправится. Когда придет время вывести девочку на лодке и окунуть в Море, ее, разумеется, нарекут Аной. Но уже было видно, что малышка смуглая и темненькая, похожа на отца, а не на мать. И вот, пока суетящиеся в доме женщины не слышали, Ана взяла Дельфину за руку и рассказала:
— Я загадала в тот день, когда Наэв вернулся. Я сказала тогда Маре: ты отпустила его ко мне — теперь уже не посмеешь отнять. Слишком это было бы жестоко. Мне кажется, Мара меня услышала…
— Она услышала, — ответила Дельфина и вместе с Аной верила: Наэва никогда не убьют в рейде, Ана родит еще много детей, и следующим будет мальчик. Хотя умом целительницы понимала, что вторую такую беременность хромоножка может не пережить.
Рубины
Корабли Островов, подобно детям, получали имена в день первой встречи с Морем. Большинство помнили юными еще Циану и Аквина, но Дельфине довелось увидеть рождение "Плясуньи" — самого юного судна разбойничьего флота. Как и "Удача", это была одномачтовая галера с косым парусом. Дельфина тогда только училась стрелять из лука и еще ни разу не покидала Островов. Аквин брал ее с собой на Остров Кораблей, где девочку не оторвать было от верфи. Она заворожено смотрела на работавших мужчин. Касаясь заготовленного леса, в дереве ощущала искорку нетерпения — скорей бы стать килем, бортами, мачтой. Она хвостиком ходила за корабельным мастером Ульнмаром, и тот терпеливо отвечал на ее вопросы. Объяснял, что подводную часть корпуса делают из дуба, надводную — из бука, обшивку — из сосны. Рассказывал, как выбирают дерево и в какой сезон его рубят. Другой уже прогнал бы девчонку, но Ульнмар был одним из тех несчастных, что когда-то проиграли Посвящение. Община считала его чуть ли не рабом, вечно благодарным за кусок хлеба. Он не имел права указывать даже ребенку.
Имя дают по знамениям. Дельфина увидела Обряд спуска на воду, помнила и теперь, с каким задором дитя-корабль окунулся в родную стихию. Как он отошел от берега, отправился огибать остров. Как схлестнулся с Воздушными Братьями. Ульнмар объяснил, что с таким парусом галере не страшны капризы морских духов — она способна идти при самом слабом и даже при встречном ветре. Парус играл на ветру, словно платье танцующей девы. Дельфина выкрикнула имя раньше взрослых. Люди вокруг покатились со смеху: