— Помню лучше, чем он сам. Жаль, давно это было.
— А я сказал однажды отцу-наставнику: в нашей Дельфине есть капля крови Ариды. Смеешься? А вот Терий ответил, что это возможно. У великой колдунью было много потомков.
— Завтра же превращу песок в золото, — пообещала Дельфина. — А регинцев в морских ежей. Ну, а пока я их превращаю… что будем делать?
— Пойдем на запад, — сказал Наэв, — попытаемся снова… если остальные согласятся. Я думаю про храм в Лусинии. Храм…, — он умолк на мгновение, — той богини, в честь которой Ана названа. Его сожгли, а теперь отстраивают. Там должно быть много ценного, регинцы всегда щедро одаривают своих богов. Ана ведь хочет его увидеть. Хотела… Ана, она…, — замолчал, оборвав себя на полуслове. — Но нельзя больше рисковать всеми. В Лусинии надо придумать что-то… еще не знаю, что… но пусть только один человек выйдет вперед… так, чтобы остальные успели уйти, если ему не будет удачи.
У Дельфины не было сомнений в том, что человеком этим будет сам Наэв.
Они отплыли на следующий день, единогласно решив: надо попробовать снова. Еще трое суток “Плясунья” шла намеченным путем. Дельфина так и запомнила эти дни: жара прежняя, но Море извиняется за долгий штиль и качает все сильнее. Притихшие тэру не говорят о случившемся — ведь Совет учит забывать о неудачах. И Наэв… Не говорит про Ану.
Когда они были детьми, Маргара не высмеивала их страхи и слезы — то было одно из ее редких хороших качеств. Ей, как и Совету, хватало мудрости понимать: можно заставить человека стать каменным — но много ли потребуешь от камня? Но мертвых Острова не оплакивали публично, тем более во время рейда, тем более Выбранный Главарь. Наэв молчал и действительно не замечал многодневной усталости и жары. Дельфина умоляла его поспать, а он отвечал ласково, успокаивающе — и будто издалека. Горе, думала Дельфина, пока не добралось до него. Бездна, слишком огромная, чтоб в нее поверить, еще не поглотила. Ана стояла рядом с любимым, держала за руку невидимой рукой. Его мир еще не рухнул.
А Море волновалось и билось, щедро одаривая тем, что Дельфина не выносила, — ночной качкой. Танцующий парус “Плясуньи” весело трепетал — в отличие от людей, корабли не взрослеют, что бы ни пережили. Вместо этого они начинают говорить ночами. “Плясунья” скрипела и стонала на десятки голосов, к которым добавились еще двадцать семь, и один из них — тихий шепот Аны. А Дельфина умоляла Море — не сводить ее с ума, умолкнуть или хотя бы послать шторм.
Она уже знала, как умерла сестра. Из собственного воображения, из причитаний корабля, что непрошеными лезли в уши. Знала и со слов мальчика Лана, которого тэру поторопились объявить убитым.
… пятеро всадников преследовали их по пятам и уже настигали. Дельфина никогда не узнает, что произошло, может, то был камень на дороге. Случайность, нелепость — лошадь оступилась, сбросив Ану. Мальчик в этом месте умолкал, потому что надо было признаться: он умчался прочь, оглянулся, но не пришел ей на помощь. За него сказал Наэв, не дав никому упрекнуть Лана в трусости:
— Если б он вернулся, просто убили бы обоих. А “Плясунья”, не зная, где искать, прошла бы мимо утеса.
Ана вскочила и схватилась за лук — свое единственное преимущество.
Закрыв глаза, Дельфина так и видела этот момент: стрелы метко останавливают одного, второго… Ее настигают, заставляют, уворачиваясь от копыт и копий, выронить лук. Хромоножка достает из-за пазухи — Дельфина давно и думать о ней забыла! — подарок Теора, дудочку. Подносит к губам, зовет на помощь. Вынимает меч, с хищной ухмылкой делает шаг вперед. Один всадник спрыгивает с коня, тоже достает меч, давая ей шанс сражаться на равных, — почти честно. Двое других гонятся за мальчишкой.
На этом воображение Дельфины останавливалось — она не хотела знать развязку. Должно было произойти чудо! Теор должен был случайно оказаться на этом берегу, услышать им же вырезанную дудочку. Но услышал только Лан.
У регинца не было причин щадить морскую сучку, которая насмерть поразила двух его товарищей. Это Дельфина верила, что для убийства, а не для пощады, нужно долго искать причину. Ана защищалась до последнего. Может, убийца назовет ее смелой? Региния верит, что воину пристало умирать с оружием в руках, не ища жалости. Ана не старалась умереть, как воин, она хотела выиграть время…
Дельфина зажимала уши руками, не желала слушать.
Юный Лан между тем загнал лошадь и едва не попался. Его спасла узкая щель в скале, куда не смогли протиснуться мужчины. Двое пытались выцарапать мальчишку из убежища, когда их догнал третий — с перекинутым через седло телом. Соратники еще упрекнули его, что не захватил живой такую красавицу. Тот огрызнулся: не о том думаете, жеребцы! Наверное, этому воину было невыносимо обидно за убитых товарищей, раз не поленился тащить тело разбойницы обратно, привязывать. Несправедливо, что годами Дельфина будет помнить сестру, привязанной к дереву! Склоненную голову, побелевшую кожу. Да разве Аной была та мертвая кукла? Что общего между ней и девочкой, которая смеялась, шепталась и секретничала с Дельфиной? Даже между ней и тенью, которую Дельфина упорно видела возле Наэва.