Наэв отвечает и не помнит, что сказал. Все вращается, расплываясь, мысли, как и руки, кажутся набиты соломой.
“Кружи, пока не уронишь!”
Его рвет за борт.
На него выливают ведро воды.
Не с ним это все, Ана не умерла…
“Кружи, пока не упадешь!”
Огонь
Поначалу тэру были уверены, что это золотая Дэя слишком крепко обняла Выбранного Главаря. Дельфина засомневалась в этом сразу. Привыкнув не замечать жару, как любую непогоду, усталости Наэв так и не почувствовал — просто начал засыпать стоя и заговариваться. Его почти без сознания затащили в шатер на корме, напоили водой, но лучше не стало. Настал душный вечер. Жар в теле бывает целительным, как тепло домашнего очага, а бывает злой и подлый. Тот, что душит огненной цепью и забирает силы. Дельфина умела их различать, и ей очень не нравилось то, что она видела. Тэру перешептывались и тайком прикладывали руки к кинжалом-амулетам, прося защиты. Слишком много они знали напастей, которые с одного человека могут перекинуться на всех. Наэву к этому времени уже казалось, что он снова в ландском лесу со стрелой в боку, а лицо его, всегда смуглое, странно отливало желтым. Дельфина вдруг сообразила.
— Тебе больно, братик? — Он не ответил, но она уже сама нащупала. Приложила руку Меды. — Вот справа, чувствуешь? Печень вспухшая. Вспомни последнее гадание Маргары.
О предсказание они и думать забыли после всех несчастий. Но о них не забыли демоны реки Фло. Вокруг Дельфины столпились тэру, спрашивали, что будет дальше. Она объясняла, как когда-то ей объясняла Медуза. Это речная лихорадка — ее невидимая стрела попадает в печень и отравляет кровь. Живет эта служанка Мары в лесах и болотах, на Острова с их сухим климатом заглядывает редко — разбойница впервые видела ее воочию. Что будет? Дельфине не верилось, что она все еще может говорить спокойно. Лихорадка добрее демонов оспы или чумы, может наиграться и пощадить. Лихорадка не жадная, от нее не вымирают деревни. Хотя бы в этом “Плясунье” повезло.
Ирис мрачно спросил:
— Нас что, боги наказывают?
Ответить Дельфине было нечего. Наэв — как и она сама — не болел ни разу в жизни. И вот именно сейчас, когда он так нужен… Она сделала самое очевидное — Акульим зубом Наэва вскрыла вену и дала вытечь отравленной крови. “Насыться, Мара, и уходи”. Быть может, ядовитая кровь — на вид, впрочем, самая обычная, густо-вишневая — пришлась не по вкусу Госпоже Смерти? Дельфина видела, что не помогло.
— Намочи рубаху в Море, — сказала она Меде. — Переоденем его в мокрое, должно помочь, — склонилась к Наэву, сжала его руку: — Потерпи, я сейчас…
В своем сундучке с зельями, снадобьями и мазями — даром островных трав — Дельфина нашла отвар ивовой коры. Закляла иву снять жар по велению Каэ и Дэи — отца и матери всех растений. Бросилась обратно к Наэву — и поняла, что он намертво стиснул зубы. Чертыхнувшись неподобающими Жрице словами — чего обычно она не делала — Дельфина снова взяла его кинжал. Знак Алтимара, душу предка, который должен же помочь! Провозилась бесконечно долго, но все же смогла разжать словно в судороге сведенные челюсти и влить отвар. И — его тут же вывернуло. Она попыталась еще пару раз. “Ну давай же, братик, по глотку.” Все было без толку. Не зарыдала Дельфина лишь потому, что не умела.
Рейда без Главаря не бывает. “Плясунья” растерянно ползла на запад, по инерции, по последнему приказу Наэва. Остановились у первого берегу, что показался команде безопасным. Всякое случается в рейдах, но даже тэру вдвое старше Дельфины не помнили такого невезения. А нет худшего, чем думать о плохом.
Ей было безразлично, что там решит команда, она даже на берег не сошла. Пусть выбирают другого Главаря или возвращаются на Острова без единого зернышка. Отчаянным усилием Дельфина держалась в шаге от паники. И старалась гнать прочь то, что ощущала: незримую стену, сквозь которую ей не пробиться. Наэву стремительно становилось хуже, тело сочилось огнем, не переходящим в пот. Лоскут Белой Ленты — ее Ленты, бережно хранимый на удачу! — терял силу, казался обычной тряпкой, когда Дельфина вложила его в руку брата. Заставляя его пить хотя бы воду, охлаждая лоб мокрым полотном, она чувствовала, как сопротивляется всем ее знанием демоница с реки Фло.
“…возьми все мои силы… услышь меня… Я так хочу. К ночи станет легче”. Иногда у Дельфины получалось — захотеть так, чтобы сбылось. “Убирайся, дева-лучница. Иди на север, восток и запад, иди в леса, иди к регинцам”. Не сегодня. Вихрь много сильнее Дельфины отшвырнул прочь ее чары. “Матушка Медуза, — взмолилась она, — пошли знак, научи меня. Хона, Маргара — вы бы знали, что делать!” Из живых она могла посоветоваться лишь с Тиной — ту тоже когда-то Медуза обучала, впрочем безуспешно. Коротышка снисходила до перевязывания ран, если не находила, кому перепоручить. На большее у нее не хватало терпения и сочувствия.