Вот приехали они на Бренды, и повел приспешник молодого хозяина к отцовскому смертному ложу. Лежал старый Лотрандо в огромной пещере, на груде сыромятных воловьих кож, накрытый лошадиной попоной.
- Ну что, Винцек, бездельник? - спросил он посланного. - Привез ты, наконец, моего малого?
- Дорогой отец, - воскликнул молодой Лотрандо, опускаясь перед ним на колени, - да хранит вас бог долгие годы на радость ближним и несказанную славу вашему потомству.
- Погоди, малец, - промолвил старый разбойник. - Мне нынче отправляться в пекло и некогда мне с тобой канитель разводить. Рассчитывал я оставить тебе большое богатство, чтоб ты жил, не работая. Да - разрази его гром! понимаешь, парень? Больно для нашего ремесла скверные пришли времена!
- Ах, отец, - вздохнул молодой Лотрандо, - я не имел представления о том, что вы так больны.
- Ну да, - проворчал старик. - К тому же есть у меня злодеи, которые зубы на меня точат, и уж не мог я пускаться далеко отсюда. А соседних дорог купцы, прохвосты, избегать стали. Приспела самая пора дело мое кому помоложе в свои руки взять.
- Дорогой отец, - горячо промолвил юноша, - клянусь вам, призывая весь мир в свидетели, что буду продолжать ваше дело, ведя его честно, усердно и обращаясь со всеми как можно вежливей.
- Уж не знаю, как у тебя насчет вежливости получится, буркнул старик. - Я поступал так: резал только тех, кто сопротивлялся. А шапки, сынок, ни перед кем не ломал: это к нашему ремеслу, знаешь, как-то не подходит.
- А какое ваше ремесло, дорогой отец?
- Разбой, - ответил старый Лотрандо и помер.
И остался молодой Лотрандо один на свете, потрясенный до глубины души смертью батюшкиной, с одной стороны, и данной ему клятвой самому стать разбойником - с другой.
Через три дня пришел к нему косматый приспешник Винцек и говорит, что им, мол, есть нечего: пора, дескать, заняться делом.
- Дорогой приспешник, - жалобно промолвил молодой Лотрандо, - неужели в самом деле так надо?
- А то как же? - отрубил Винцек. - Тут, сударик, не монастырь: сколько ни читай "Отче наш", никто фаршированного голубя не принесет. Хочешь есть, работай!
Взял молодой Лотрандо отличный пистолет, вскочил на коня и выехал на дорогу, - ну, примерно, у Батневице. Сел там в засаду и стал ждать, не проедет ли какой купец, которого можно ограбить. Глядь - и в самом деле: часу не прошло, как показался на дороге торговец красным товаром, - в Трутново полотно везет.
Выехал молодой Лотрандо из укрытия и отвесил глубокий поклон. Удивился торговец, что такой красивый господин с ним здоровается, - ну, поклонился тоже со словами:
- Желаю долго здравствовать!
Лотрандо подъехал ближе, поклонился еще раз.
- Простите, - промолвил ласково. - Надеюсь, я вас не потревожил.
- Нисколько, - торговец в ответ. - Чем могу служить?
- Убедительно прошу вас, сударь, - продолжал Лотрандо, не пугайтесь. Я разбойник, страшный Лотрандо с Бренд.
А торговец был хитрый и ничуть не испугался.
- Батюшки, - воскликнул он. - Да мы с вами коллеги. Ведь я тоже разбойник - кровавый Чепелка из Костельца. Не слыхали?
- Не имел чести, - смущенно ответил Лотрандо. - Я тут, многоуважаемый коллега, впервые. Принял предприятие от отца.
- Ага, - сказал господин Чепелка, - от старого Лотранда с Бренд, да? Это старая разбойничья фирма, с хорошей репутацией. Очень солидное предприятие, господин Лотрандо. От души поздравляю. Но знаете, я был закадычным другом вашего покойного батюшки. Мы с ним однажды как раз на этом самом месте встретились, и он мне сказал: "Знаешь, кровавый Чепелка? Мы с тобой соседи и товарищи по ремеслу. Давай разделимся по-хорошему: вот эта дорога - из Костельца на Трутново пускай будет твоя, ты грабь на ней один". Так он сказал, и мы ударили с ним по рукам, - понимаете?
- Ах, тысяча извинений! - учтиво ответил молодой Лотрандо. - Я, право, не знал, что это ваша территория. Очень сожалею, что на нее вторгся.
- О, это пустяки!.. - возразил хитрый Чепелка. - Но ваш батюшка сказал еще: "Знай, кровавый Чепелка: ежели я сам или кто из моих людей здесь объявимся, можешь взять у того пистолет, шляпу и кафтан, чтоб он помнил, что это твоя дорога". Вот что сказал старый удалец и на том дал мне руку.