На тральщике, капитан которого наблюдал за приготовлениями на борту преследующего их судна, снова засуетились. По торпедоносцу открыли беспорядочный огонь, лишь по чистой случайности ни одна пуля не зацепила его команду.
– Ну че, так и будем смотреть на них? – Дудник кинул взгляд на боцмана, стоявшего на верхней палубе со своей неизменной сигарой во рту, не прячась от пуль, словно это были безобидные мухи.
Тот в свою очередь взглянул на капитана. Заметив его команду, он махнул рукой Дуднику.
– Огонь, семь ветров им в рыло, – пробурчал он себе под нос, но Дудник понял команду по одному только движению руки.
Ударивший с носа торпедного катера спаренный пулемет поразил пять человек из тех, что находились на борту тральщика.
– Торпеды отставить, – пытаясь перекричать рев двигателей и рокотание пулеметов, зарычал вдруг боцман, – он нам нужен на плаву, Пресвятая Богородица!
– Понятно, Червь, – Дудник поднял руку, показывая, что понял команду, и сделал знак Лешке, который только и ждал приказа, чтобы пустить по тральщику торпеду.
Тот с сожалением покачал головой и, достав сигарету, сунул ее в рот. Прикурить на скорости катера сорок пять узлов было, мягко говоря, проблематично. Он даже не стал вынимать из кармана зажигалку, висевшую на блестящей серебряной цепочке, а просто зажал сигарету зубами и продолжал смотреть на тральщик, держа руки на рукоятках управления торпедным аппаратом.
С торпедоносца тральщику приказали остановиться, но он, казалось, ничего не хотел слушать. Вспенивая винтом воду за кормой, он стремительно приближался к Таруте, до которой оставалось не более трех миль. Ветер, задувший было с утра, спал, и море снова покрылось рыхлым голубовато-серым туманом.
Тральщик попытался сманеврировать, чтобы уйти из-под обстрела, но ему это не удалось. Пущенная Дудником ракета врезалась в корму и, разорвавшись, раскидала обшивку тральщика на десятки метров в диаметре. Дудник рассчитал верно. Ракета попала в корму почти на уровне воды, выведя из строя ходовой винт. Повредив дейдвуды – кедровые сальники, в которых вращается ось винта, – она разорвалась во вспомогательных помещениях, расположенных в корме корабля. Тральщик осел по мидльшпангоутной плоскости на корму и почти моментально застыл на месте.
Два человека из команды, оставшиеся в живых, заметались по палубе, не зная, что им предпринять. Сбавив скорость, торпедоносец подошел к тральщику вплотную, и на борт прыгнули несколько человек из команды Рокотова. Он и сам был одним из первых, кто ступил на борт поверженного корабля.
– Ты капитан? – Рокотов подошел к молодому парню с бородкой и лысой головой, который имел какой-то глуповатый вид.
Ему скрутили руки за спиной.
– Ну я командир, тебе-то чего? – Парень шевельнул плечами, но Мумба – чернокожий матрос, державший его за правую руку, отвесил ему чувствительный подзатыльник.
– Чего вам? – Капитан тральщика покосился на Мумбу и перевел хмурый взгляд на Рокотова. – Я ничего не знаю.
– Рок, давай быстрее, семикрылый шестихрен, – раздался с палубы торпедного катера зычный и одновременно хрипловатый голос боцмана, – скоро здесь пограничники будут, чтоб им гореть синим пламенем!
– Где товар? – Кивнув боцману, Рокотов уцепил рукой за толстую цепь, болтавшуюся на шее капитана тральщика.
– Что за товар, в натуре, командир, – заверещал лысый, – не знаю я ни про какой товар. Вышел в море за сайрой, а тут вы, как снег на голову. Отпусти, задушишь.
– А оружие вам зачем, – Рокотов, продолжая держать лысого за цепь, незаметно кивнул Дуднику, чтобы осмотрели тральщик,– по сайре стрелять?
– Командир, – лысый расплылся в улыбке, – честное благородное, я ничего не знаю. Шел себе своим курсом, никого не трогал. Вдруг погранцы на вертолете… но они сами упали, я их не трогал. А потом вы с каким-то товаром. Ты скажи, что тебе нужно, может, договоримся.
На шкафуте – в боковом проходе корабля – появился Дудник, покачивая в воздухе двумя прозрачными пластиковыми пакетами с белым порошком. Лысый не видел его, так как тот был за его спиной, и Рокотов подал Дуднику знак, чтобы не показывал пакеты никому из команды тральщика. Тот спрятал оба пакета за спину, хотя его и так не было видно с кормы, где Рокотов общался с захваченными пиратами, и перебрался на борт торпедоносца.
– От тебя мне ничего не нужно, мразь, – еще сильнее скрутив цепь на шее лысого, прошипел Рокотов, – но если ты будешь наркоту возить, лучше мне больше не попадайся, понял?
– Какая наркота, командир? Ты чего, Химику не веришь? – Лысый произнес эти слова чуть слышно, потому что воздух почти не поступал ему в легкие. – Я рыбку ловлю, иногда на трепанга хожу. Да, сдаем япошкам за грины, а кто этим не балуется? Отпусти, командир.
Рокотов слегка ослабил хватку, но продолжал держать Химика за цепь, словно злую собаку за ошейник.
– Ты сбил пограничный вертолет, гнида, – слегка растянув губы, сказал Рокотов, – хочешь, чтобы я сдал тебя береговой охране?
– Ну зачем, зачем, – почувствовав небольшую свободу, заверещал Химик, – я никого не сбивал, он сам свалился. А тебя, командир, я запомню, буду твоим должником. Если помощь нужна будет, можешь ко мне обращаться. Меня ты найдешь или на тральщике, или в «Сороковой параллели».