— Ты меня сегодня второй раз обижаешь.
— Забей, Эдик. Меня вчера так сильно обидели, что ты уж как-нибудь переживешь. Веришь?
— Ладно, не грузись.
— Добро. Берешься?
— Без вопросов. Хочешь, я тебя тоже удивлю?
— Валяй.
— Пятерочка мне не нужна. В лимон уложусь.
— А смысл?
— Вопрос чести.
— Что?! — ему и впрямь удалось меня удивить.
— Понимаешь, если я с этим делом справлюсь, моя репутация укрепится, — ответил Эдик. — Это почти меркантильный интерес, Ты ведь сам потом снова обратишься ко мне, а не к Ахмаду.
— Почти меркантильный?
— Почти. Есть ценности подороже денег.
— Да ну, — поддел я его, желая выяснить, что он думает по этому поводу.
— Вот тебе и ну. Это Ахмад или Сулейман могут с лохов просто взять денег, а работу сделать спустя рукава. Я нет.
— Почему? Это что-то новое на рынке труда.
— Нет, Саш. Это старое. Новое — то, что делает Ахмад. Поглядим еще, кто дольше продержится, как ты говоришь, на рынке труда.
— Какая разница, кто сколько продержится? Они за год нахапают больше, чем ты с такими принципами за десять.
— Может, и так. Но у меня два сына. Не знал? Хотелось бы передать им дело с хорошей репутацией. А что касается денег... Ты ведь мне позвонил по миллионному делу, не к Ахмаду.
«Вот это номер, — подумал я. — Может, не так все плохо в мире, как мне казалось? Погорячился Северный Олень, точно погорячился. Возможно, нашему престарелому миру до агонии еще далеко».
Я продиктовал Эдику фамилию следователя, который меня допрашивал, и велел работать оперативно.
— Зачем тебе труп? — спросила Катя, присев на диван.
— Исследовать, — серьезно ответил я. — Хотя нет, вру. На самом деле не хочу, чтобы этот жмурик лежал в ментовке.
— А смысл?
— Не знаю. Кать, что-то происходит вокруг нас, что-то очень странное. Я бы сам хотел разобраться. Без ментов, без чужих экспертов и, уж конечно, без вмешательства ученых из Академии наук.
Я подумал, стоит ли Катьке рассказывать о приснившемся. Что рассказать, а что утаить?
— Мне сегодня Олень приснился, — признался я.
— Тот самый?
— Да. Но вообще сон был настолько странным, что я не понял, на чем он основан. Реальный это был контакт с некой сущностью или только проекция моего воображения.
— Рассказывай, — потребовала она.
— Мы с Оленем говорили о гибели мира. Тему начал он. А потом он так посмотрел на меня... Кать, я во сне до судорог испугался. Его глазами на меня глянул какой-то жуткий доисторический демон. Я вот сейчас вспоминаю, и мурашки по коже. И теперь вообще не понимаю, что собой представляет этот чертов Олень.
Слово «чертов» снова вызвало на спине волну ледяных мурашек, а сердце неприятно заныло в груди.
— Мне кажется, это отображение какой-то части твоего подсознания, — предположила Катя. — Проявляющаяся во сне.
— У меня тоже до сегодняшнего дня это была версия номер один. Сейчас сомневаюсь. Не мог я такого придумать.
— Мог, — успокоила она меня. — Ты же спал, а сон разума всегда рождает чудовищ. У нас столько всего внутри! Миллиарды лет эволюции оставили свои следы. Почти стертые, но не до конца. Где-то в глубине нашего естества, на генном уровне, мы запросто можем помнить рев хищных динозавров.
— Нда... — вздохнул я. — Но грибница, растущая из трупа, — это произошло не миллиард лет назад, а вчера. Беспокоит меня эта хрень. Честно.
— Меня тоже, — ответила Катька. — Но надо ехать, Анечка ждет. Грибница грибницей, но если клинок был отравлен, это представляет более значимую опасность на данный момент.
— Согласен. — Я кивнул. — Поехали. Только давай Макса возьмем, я его обещал в тир завезти.
— Это еще зачем? — напряглась Катька.
— Он меня вчера огорошил. Говорит, что я когда-нибудь стану старым и не смогу стрелять из винтовки. Поэтому, если он не научится, некому будет тебя защитить от злых колдунов.
— Чисто мужская позиция, — фыркнула Катька. — А я, значит, сама о себе уже не в состоянии позаботиться?
— Ты к тому времени тоже будешь старой, — улыбнулся я.
— Очень смешно.
Она фыркнула и встала с дивана.
Анечка заведовала крупной частной клиникой на севере Москвы. Пашка повез нас не по шоссе, а боковыми улочками, чтобы не увязнуть в пробках. Благодаря ему до клиники мы добрались минут за сорок. Я бывал здесь несколько раз осенью, когда Макс болел, но сейчас тут многое изменилось. Охраны на въезде стало побольше, и оружие у них стало посолиднев — импортные пистолеты-пулеметы вместо дробовиков. «Стечкин», которым я полгода назад вооружил Пашку, пришлось сдать на посту, получив взамен алюминиевый номерок.
Корпуса клиники тоже частично реконструировали. Добавилось затемненных зеркальных стекол, никелированных труб и автомобильных пандусов для подъезда к самому входу. Пашка заехал по одному из них и остановился у дверей, Я выбрался на очищенный от снега асфальт, ежась от пронизывающего холода.
— Макс, побудешь с Павлом? — спросила Катька у сына, выходя следом. — Мы с Сашей одни быстрее управимся.
Они что-то еще говорили, но я не расслышал. Мое внимание привлекло нечто важное, чего я никак не ожидал увидеть так скоро. Внизу, метрах в тридцати от нас за прутьями забора, в толпе на тротуаре мелькнул огненно-рыжий сполох. Не только волосы незнакомки, но и ее длинношерстная шубка была ярко-рыжего цвета.
«Так-так, — подумал я. — Сон в руку. Алиса? »
Конечно, это могло быть и простым совпадением, но я был почти уверен, что рыжая девушка в толпе — Алиса из сна. Это меня не на шутку встревожило, поскольку я не знал, чего ожидать от ее появления. Но ничего не произошло. Заметив мой взгляд, она смешалась с толпой и скрылась из вида.
— Что там? — настороженно поинтересовалась Катька, проследив направление моего взгляда.
— У меня паранойя, — соврал я. — Повсюду чудятся снайперы.
— Тебя же резали, а не стреляли. — Она зябко поежилась и подняла воротник белой шубы.
— Привычка, — пожал я плечами. — Пойдем.
Мне было стыдно за вранье. Надо было Катьке обо всем рассказать, но я был уверен, что ей не понравятся снящиеся мне рыжие незнакомки. Точнее, не сами незнакомки, а тот факт, что они мне снятся. Не хотелось ее расстраивать попусту.
Мы поднялись на третий этаж, где нас встретила Анечка.
— Привет, — улыбнулась она, открывая дверь в кабинет. — Давайте-ка раненого сюда.
Катька уселась на кушетку, а я разделся и улегся спиной кверху на операционный стол.
Анечка осмотрела повязку, вздохнула.
— Так-так... — Она осторожно сняла бинт с раны. — Ох эскулапы... Кто же так зашивает? Им бы так зашить одно место! Потерпи, не дергайся.
Она вызвала ассистентку и попросила принести какие-то инструменты.
— Вовремя приехали, милые мои, — сказала Анечка. — Если бы края раны в таком виде срослись, шрам бы остался как от удара серпом. Сейчас укольчик сделаем, и я подправлю шов. Совести у людей совсем не осталось. И ведь врачи!
Она вколола мне анестезию, продолжая непрерывно болтать. Спина потихоньку немела. И вдруг зазвонил телефон.
— Влад, — сказала Катька, передавая мне мобильник.
— Да, — ответил я в трубку.
— Саня? Ты где? — послышался в трубке голос Влада.
Мне показалось, что он либо пьян в стельку, либо укололся фенамином.
— В Караганде. По роумингу, — недовольно ответил я.
Влад хихикнул, потом спросил неожиданно:
— Приколоться хочешь?
— Ты с дуба рухнул? — разозлился я. — Или феном обдолбился?
— Нет. Я фотки смотрел. Нуте, что мы вчера сделали. Ножик, которым тебя почикали.
— И что?
— Да я всю ночь парился, где видел такую рукоятку, как на ноже.
— И что? — Я всерьез напрягся.
— А нигде, — беззаботно ответил Влад.
— Ты заколебал! — разозлился я. — Мне тут жопу скальпелем режут, а ты прикалываешься!