По пещере пополз легкий аромат эдельвейсов. Ветер снаружи играл зарослями растений от чего в пещере играли солнечные зайчики высвечивая на стенах отдельные детали фресок. Мне кажется или температура в помещении стала повышаться? Ко мне всем телом прижалась супруга, и я посмотрел в ее глаза. А ведь у нас так и не было первой брачной ночи. Я с удовольствием рассматривал ее безупречную кожу лица, сияющие карие глаза, чувственные губы. Забыв где я нахожусь, я провел рукой по ее скуле до подбородка, большим пальцем очертил ее губы и как завороженный прижался к ним. Языком попробовал проникнуть внутрь, но она отстранилась.
- Что Вы делаете муж мой? – тихо спросила она.
- Я у тебя первый мужчина? – поинтересовался я, глядя в ее испуганные глаза – тебя даже целоваться не учили?
- Я невинна – покраснела драконица и опустила глаза
- Тогда доверься мне, я покажу тебе звезды – прошептал я, приподнимая ее и укладывая на поросшее цветами ложе посреди зала.
- Я постараюсь – девушка зажмурилась и сжала руки под грудью – я знаю, первый раз всегда больно.
- Глупости – возразил я – это придумали мужчины, которым не хватает терпения на подготовку женщины и им важно только воткнуться как можно быстрее.
Всегда поражался почему спортсмены, приходя на тренировку сначала разминались, давая разогнаться по мышцам крови и сделать их эластичными, прежде чем приступать к основной тренировке. Почему певцы перед выступлением распеваются, давая приспособится диафрагме и легким, и придавая эластичность голосовым связкам. Но при этом когда дело доходит до возможности получить непередаваемое удовольствие партнеры не озаботятся нормальной разминкой. Ведь природой заложена эластичность многих органов, а эластичность женских позволяет принимать нас и выпускать на свет наше продолжение. А потом удивляются почему женщины с ними не хотят. Многие мужчины уверены раз у них встал, он его воткнул не важно в какую дырку и все - наслаждение получено. Примитив. Именно из-за таких неумелых субъектов многие люди не зависимо от пола думают, что в сексе есть порочность, пошлость и вульгарность. Они делают секс серым и неинтересным. Нет дорогие мои секс — это музыка, дарованная нам самой природой и если, правильно научится пользоваться инструментом тела то шедевры классики померкнут от ее истинного звучания.
Я взял руку супруги и начал нежно целовать, сначала каждый тонкий пальчик, затем ладонь, запястье и дальше вверх. Не пытаясь ее раздеть и уж точно не раздеваясь сам, чтоб не давать ей возможность зацикливаться на моем возбужденном достоинстве. Я не отрывал глаз от ее, следя за реакцией прислушиваясь к ритму дыхания. Вот здесь ей нравится, а вот здесь не очень. Здесь ей щекотно и весь эффект на смарку. Зато тут двойной эффект. Когда я ее раздел, она уже не сжималась, ее руки свободно скользили по моему телу. Ее затуманенный взгляд не уловил момента, когда я сбросил рубашку. Убедившись, что она по-настоящему разогрета и мокрая более необходимого я позволил стянуть с себя штаны и медленно следя за реакцией вошел в нее. Она даже не вздрогнула, с ее губ срывалось только мое имя, и я наконец-то сумел себе позволить отдаться собственной страсти. Она финишировала первой. Ее оргазм за пузырился в моей крови восторгом, и невыносимо щекочущее чувство на кончике головки разрядилось мощной струей семени. Сил не было шевельнуться, и я обмяк прямо на ней.
Гемма
Дарен ревновал свою жену к моему мужу. Еще бы, разве может кто-то сравниться с его обаянием и харизмой. А какой мед источают его уста. Рядом с ним я чувствую себя самой прекрасной, самой любимой. Душа от его слов парит в облаках и без драконьих крыльев. Но зря он ревнует свою жену. Я же вижу, как девушка нарочито делает вид, что он ее не интересует. Она ни разу не посмотрела на Фиму теми глазами которыми она смотрит на него, когда думает, что ее никто не видит. Нам пришлось разделится, впервые мы с мужем остались наедине. Это и радует, и пугает. А вдруг я что-то сделаю не так, вдруг я его разочарую. Никто его не отвлечет от моей ошибки и не даст мне возможность ее незаметно исправить.
Мы вошли в главное помещение древнего храма, но я практически ничего не видела. Фима ходил рассматривал все вокруг и хмурился, не понимая, что нужно делать, а я не могла отвести от него глаз. Он остановился перед алтарем по центру, и я не удержавшись прижалась к нему целиком.