- Так ты дрался только за меня, и ты был военным – тут же набрасывалась бабушка – а он трепетная творческая натура и дерется я сбилась со счета за какую девушку.
- Душа моя – пытался обнять бабушку дедушка – у него гормоны, в этом возрасте нормально меряться причиндалами, и я рад, что хоть у моего внука железные яйца.
Последнюю часть фразы дедушка сказал повысив голос и повернув голову в сторону зятя.
- Папа, ну что ты опять от Семы хочешь – тут же вступала в нарастающий скандал мама – он художник, он творческая личность, руки его хлеб, и он не может ими махать.
- Мой внук не животное – в это же время выворачивалась бабушка из объятий мужа – чтоб во время гона меряться яйцами с другими самцами. Ты понимаешь он пойдет по моим стопам, он будет великим актером. Афиши с его лицом будут висеть по всему миру. Он не боксер чтоб на этих самых афишах у него было разбитое лицо.
- Ой, мама, что-то не помню ни одной Вашей афиши, чтоб висела хоть в Жмеринке.
- Роза, ты слышала, как твой муж пытается оскорбить твою мать – тут же заводилась бабушка – да, весь мир, не смог меня узнать. Но в городе не было человека, который хоть раз не был на спектакле в оперном, когда выступала я. Во всем виноваты завистницы, которые нашептывали режиссеру за то, что я встречаюсь с таким видным мужчиной, полковником, моим любимым Альбертиком. А потом я посвятила свою жизнь воспитанию твоей жены. И теперь Розочка мой цветочек влачит жалкое существование с таким ничтожеством как ты.
- Ой, мама, Вас послушать так лучше Вас и нет никого – не мог успокоится папа – не знаю знает кто за Ваш талант певицы, но за Ваш талант играть на нервах и вычерпывать мозг чайной ложечкой знают и на нашей улице, и на Привозе.
- Сема – укоризненно в один голос восклицали и мама, и дед, растаскивая словесных драчунов по комнатам.
А я бежал читать книги о султанах и устройстве их гаремов. Я был очень любвеобильным мальчиком. И ни одну из своих девушек ни разу не бросил. Наоборот я даже старался их познакомить и подружить, ведь я любил их. Кому нравятся блондинки, кому-то брюнетки, а мне нравятся все без исключения. Камасутра стала моим первым пособием, как доставить женщине истинное наслаждение.
- О, опять эта проститутка повела к себе очередного хахаля – заявила бабушка, глядя в окно, а там двадцати пятилетняя соседка Нина шла с неизвестным мужчиной. Бабушка знала всех, кто живет в нашем дворе, даже знала кто к кому и с какой регулярностью ходит.
Когда мне исполнилось восемнадцать я стоял на пороге у Нины.
- Фимка, тебе чего – спросила Нина, открыв дверь в ярко красном коротеньком халатике и с бигуди на голове.
- Нин, у меня к тебе просьба – замялся я, не зная, как сформулировать эту самую просьбу.
- Ну проходи – хмыкнула Нина, оглядев меня с ног до головы – вот твоя бабушка будет вопить, когда узнает, что ко мне приходил.
- Так чего ты хотел? – спросила соседка, заводя меня в комнату, а мне в нос ударил запах ацетона и лака.
- Я по твоему профилю как раз – посмотрел в глаза Нины и покраснел.
- Ну, что молодец – обрадовалась Нина – я тебе скидку сделаю по-соседски и ты правильно решил, мужчины не должны этого стеснятся, это все предрассудки, наше тело – это наша презентация и люди о нас судят в первую очередь за нашу внешность. Снимай носки и садись.
- В смысле носки? – спросил я – а брюки?
- Зачем брюки? – удивилась Нинка – хотя, чтоб их не намочить просто закатай.
- Закатать сверху? – я уже совсем ничего не понимал, в книгах, да и в интернете брюки были лишним аксессуаром.
- Зачем сверху? – на этот раз удивилась Нина – снизу конечно, маникюр и педикюр делается на пальцах, а ты что решил?
- Так ведь бабушка сказала – и тут я густо покраснел, так оконфузится – прости, надо было просто спросить у тебя. Прости неловко вышло.
- Ах да, старая маразматичка меня шлюхой зовет – дошло до Нины, но она не стала почему-то ругаться и выталкивать меня за дверь шваброй или веником. – А знаешь малыш, у меня секса уже давно не было, да и с девственником мне не доводилось иметь дело. Ну что ж это будет даже очень забавно.