Вот же хрень! Если б знал, какой эффект мои синяки произведут на нее, ставил бы Теме меньше блоков, а так и продемонстрировать-то нечего.
— Сильно больно было? — едва слышно спрашивает она.
— Безумно, — хриплю я, накрывая ее ладонь своей. Я честно пытаюсь восстановить самообладание, но рядом с мышкой это просто невозможно сделать. От ее взгляда, запаха и прикосновений меня безостановочно фигачит двести двадцать. Словно голыми руками за фазу схватился. Поэтому не отрывая взгляд от ее напряженного сочувствующего лица, я веду ее ладонь вниз и позволяю нащупать небольшую полоску неровной кожи у самой кромки джинсов.
Концентрация тестостерона внутри растет просто в геометрической прогрессии и я чувствую, что меня затягивает в какую-то безумную воронку из эмоций и чистого секса. Хочу ее. Безумно. Вспоминаю вкус ее губ и как тихо она стонала в моей машине во время того страстного поцелуя. Руки сами тянутся к ее плечам, чтобы притянуть ее поближе.
Похер на офисный планктон, похер, что нас может кто-то увидеть. Даже отец. Сейчас мораль меня волнует меньше всего. Внутри набатом звучит лишь одна мысль: Взять. Сейчас. Всю целиком. Выпить без остатка.
Руки жжет от желания вцепиться в нее, затолкать обратно в кабину лифта и воспользовавшись кнопкой “стоп” проделать с ней все то, о чем я мечтал последние два дня.
И судя по ее учащенному дыханию, которое опаляет мою голую грудь, мышка будет совсем не против.
Правда, в следующее мгновение, расфокусированный взгляд возвращает себе былую осмысленность и она, отшатнувшись от меня, обиженно замечает:
— Это же старый шрам. Рана бы не успела так затянуться за выходные.
— На мне все заживает, как на собаке, — пожимаю плечами, кивая на почти десятилетний шрам от встречи с подоконником женской общаги. Я тогда успешно преодолел все четыре этажа до комнаты сочных девчонок, с которыми познакомился в клубе и зацепился за металлический край подоконника. Но это, конечно, не помешало мне оттрахать их обеих. Даже наоборот, благодаря чувству вины, они были гораздо сговорчивее. Оказали первую помощь по высшему разряду.
Пытаюсь вернуть руки Марьяны обратно, но она упрямо прячет их за спину.
— Зачем вы обманываете? — обиженно интересуется и, обойдя меня по широкой дуге, быстрым шагом направляется в сторону конференц зала.
Я смотрю на ее удаляющуюся фигуру, плотно обтянутую легким материалом ее сарафана и меня, вдруг, начинает мучить совесть.
Ну вот такой я мудила, мышка. Так уж получается, что когда дело касается тебя, все мои моральные принципы не то что отходят на второй план, а испаряются напрочь. Поэтому и в машине я тебя заставил перелезать через себя, и увечья с готовностью демонстрирую. И самое главное… останавливаться я совершенно не планирую. Ты будешь моей. Хочешь ты этого или нет.
Глава 16 Марьяна
Несусь по коридору с одной только мыслью — срочно вымыть руки. С мылом. А потом уже чистыми руками дать себе хорошую такую затрещину. Не могу поверить, что я его трогала! Пальцы печет, словно я их в печку засунула, но вместо того, чтобы поскорее соскоблить с них запах Кулакова, я почему-то подношу их ко рту и неосознанно провожу по губам.
Внутри все горит от ярости, но в то же время огонь этот не такой как обычно… Не что чтобы я часто чувствовала такую сильную злость, но вот когда, например, выяснилось, что Мудилов, тьфу, Удилов, заграбастал мой проект, мне казалось, что изо рта натурально огонь пойдет. Сейчас же огонь тоже присутствует, но почему-то концентрируется не в легких, а где-то внутри живота, или даже ниже… Вот же Кулаков! Все с ним не так!
Меня настолько поглощают собственные мысли, что я с разбегу влетаю в босса. Настоящего, к счастью.
— Игнат Юрьевич! — восклицаю со слезами на глазах. — Я так рада вас видеть!
— Ну-ну, еще слез мне тут не хватало, — улыбается он и по-отечески хлопает меня по плечу. — Все же хорошо! Или ты сомневалась, что я выкарабкаюсь?
— Нет, конечно, — мотаю головой. — Не сомневалась. Просто…
Ну вот как ему объяснить свои эмоции сейчас? Смотрю на босса и поверить не могу, что они с сыном родственники. В данный момент я еще больше укрепляюсь в мысли, что Алексей приемный. Нет, если конечно, детально присмотреться к внешности, то что-то общее у них есть. Но… в то же время они кардинально разные! Кулаков-старший чуткий и заботливый. А его сын нахальный и самодовольный. А еще от него вкусно пахнет и он искусно целуется. Но на этом его достоинства, к сожалению, заканчиваются. Не могу поверить, что он заставил меня потрогать свой старый шрам! Вот же дурочка я… Тут я, наконец, замечаю, что пальцы все еще обводят контур губ, будто пытаются повторить все то, что его язык проделывал со мной и я резко одергиваю их от лица.