— Что за косички? Ты пытаешься заставить меня почувствовать себя стариком-извращенцем?
Она хихикает и прыгает на матрас рядом со мной.
— Нет. Просто мои волосы все еще мокрые. Я всегда заплетаю их, если ложусь спать с мокрой головой.
Я протягиваю руку, чтобы ухватить одну, и кончиком косы щелкаю по ее соску.
— Мило.
Она пронзает меня серьезным взглядом, и я понимаю: что бы ни вертелось у нее в голове, это означает неприятности.
— А сколько тебе лет?
— Слишком стар для тебя.
Уголки ее губ опускаются, и она отстраняется. Я протягиваю руку, хватая ее за лодыжку.
— Я вовсе не имел в виду…
— Нет. Я все поняла. Может быть, мне следует…
— Не надо, — я сажусь и откидываю одеяло. — Залезай.
Она неохотно скользит под одеяло и устраивается рядом со мной.
— Ты мне нравишься, Афина.
— Почему? Ты же ничего обо мне не знаешь.
— Я знаю, что ты умная, и ты не боишься сказать то, что у тебя на уме.
Она фыркает и отворачивается.
— А я думала, что все вы, большие, крутые байкеры, любите, чтобы ваши женщины молчали.
Я думаю, как ей ответить. Хотя это, в какой-то степени, верно, но как Президенту, мне также нужна напористая сучка, которая не будет стоять молча, когда на нее будут вываливать всякого рода дерьмо. Не говоря уже о том, что ее умный ротик заводит меня сильнее, чем что-либо другое.
— Там, снаружи, никогда не дерзи мне. А здесь можешь болтать сколько угодно. Когда мне понадобится, я просто заткну тебя, засунув в рот свой член.
— Ты такая свинья.
— Ага.
А какой смысл спорить?
При выключенном свете я едва различаю изгиб ее плеча. Я протягиваю руку и провожу пальцами по нему и вниз по ее руке.
— Где, по мнению твоих родителей, ты сейчас находишься?
— В походе с Кариной, — она поворачивается и смотрит на меня. — Они убьют меня, если узнают, что я здесь.
— Судя по впечатлениям с твоего выпускного, я не сомневаюсь в этом.
— Я уже большая девочка.
То, как она это говорит, больше похоже на то, что она пытается убедить в сказанном саму себя.
Я хочу сказать «Нет, это не так. Ты слишком невинна, чтобы понять, какую ошибку совершаешь, связываясь со мной». Но я держу свой рот на замке.
Даже если это чертовски неправильно, я хочу, чтобы она осталась.
Глава 8
Афина
Я просыпаюсь оттого, что Ромео снова пялится на меня.
— Знаешь, вообще-то, это жутко, смотреть на человека, пока он спит.
Он так сильно смеется, что моя голова подпрыгивает на его груди.
— Тогда не нужно быть такой красивой.
Пальцами он щекочет мой бок, заставляя смеяться и меня.
Наконец, перестав, Ромео хватает меня за подбородок и поворачивает к себе лицом.
— Поскольку ты позволила мне насиловать тебя все выходные, я должен спросить, есть ли у тебя какие-то особые пожелания?
— Особые пожелания?
— Да. Что-то, что бы ты хотела попробовать? — он постукивает меня по голове. — Может ты думала о чем-то?
Я сажусь и смотрю на него, любуясь всеми его мускулами и красивыми татуировками.
— Что ты имеешь в виду?
— Например, с тех пор, как мы встретились, я представлял тебя на коленях с моим членом глубоко во рту по десять раз на день. Мы сделали это вчера и скоро снова это сделаем.
— О, — его слова заставляет мое воображение нарисовать яркую картину всего того, что мы сделали, и волна возбуждения накатывает на меня. Внезапно, я точно знаю, чего хочу. Просто я не знаю, как это сказать, чтобы он не подумал, что я ненормальная.
— Афина?
Я пытаюсь отвести взгляд, но он снова хватает меня за подбородок, заставляя смотреть на него.
— Скажи мне.
— Видео? Я всегда гадала, каково это было бы…
Уголки его губ приподнимаются в дикой усмешке.
— Ах. У моей девушки есть кое-что от порно звезды. Мило.
Его слова сбивают меня с толку, и я даже не знаю, что делать. Начиная с того, что он назвал меня своей девушкой.
— Хмм… если я порно звезда, то только потому, что ты заставляешь меня чувствовать себя таковой. Помнишь, пару дней назад я была простой невинной девственницей? — последние слова я шепчу ему прямо в губы.
— В том, что ты делаешь с моим членом, нет ничего невинного, Пирожочек, — его низкий, богатый смех разжигает огонь в моем животе, и я извиваюсь рядом с ним. Рукой задеваю его член. Он не лгал — он твердый. Готовый для меня.
— Это для меня? — дразню я.
— Больше здесь никого нет.
Жар под моей кожей усиливается. Дело не только в его словах. Еще его запах. То, как он смотрит на меня. То, как пальцами Ромео умело перекатывает мои соски, сжимая и дергая как раз в нужном количестве. Он наклоняется и берет один из них в рот, сильно посасывая. Щетинистым подбородком он царапает мою кожу, в то время как рукой продолжает теребить мой другой сосок.