Пальцами я зарываюсь в его волосы, прижимая его голову к себе. Он рычит, отпускает мой сосок и нападает на другой.
Мы забываем, о чем только что говорили, и что привело нас к этому моменту. Я выгибаю спину и отдаюсь тому, что он хочет сделать со мной.
А затем Ромео останавливается. Он садится, увлекая меня за собой.
— Давай оставим это для камеры. У меня где-то здесь есть одна.
Мне требуется секунда, чтобы его слова обрели смысл в моей пропитанной похотью голове.
— Эй, подожди. Мы сделаем это прямо сейчас?
— Да, черт побери.
— Можно мне сначала сходить в туалет?
— Давай. Я сейчас все устрою.
Нервная и возбужденная, я поднимаю свою сумку с пола по пути в ванную и запираюсь внутри.
Неужели я, действительно, собираюсь это сделать?
Фантазия о том, чтобы сыграть порно звезду, совершенно отличается от того, чтобы сделать это на самом деле. Но я не хочу отговаривать себя от этого. Вместо этого, открываю свою сумку, которая заполнена кучей сексуальных вещей, которые я еще даже не надевала, так как Ромео очень требовал, чтобы я была голой, когда мы находимся в его комнате.
То, что вчера казалось таким сексуальным в центре магазина «Victoria's Secret», теперь кажется банальным по сравнению с тем, что я видела у большинства девушек, разгуливающих по этому клубу. Но это лучшее, что у меня есть, и я все еще думаю, что эта вещица красивая.
Я натягиваю через голову розово-черную ночнушку и завязываю на шее длинные атласные ленты. Передняя часть разделена на две развевающиеся части, и я разглаживаю их на бедрах, прежде чем надеваю крошечные трусики и завязываю ленточки по бокам.
Я что, спятила? Нет ничего более горячего, чем быть под наблюдением, занимаясь чем-то интимным. Во время самого секса. Запечатление этих мимолетных моментов и последующий просмотр их вместе позже, должно быть неимоверно возбуждающим делом.
Прежде чем могу струсить, я распахиваю дверь. И у меня отвисает челюсть.
Ромео сидит на кровати и вертит в руках маленькую камеру. Пока я переодевалась, он приглушил свет, разгладил простыни и зажег свечу. Как такой брутальный, сильный мужчина вообще может держать у себя свечи?
Он поднимает глаза и замирает. На секунду мне кажется, что Ромео даже не дышит. Он смотрит на меня своим темно-синими глазами с такой силой, что я теряю дар речи.
— Ты готова? — наконец, спрашивает он. Как будто плавящего трусики декора комнаты недостаточно, его низкий, сексуальный голос нагревает всю мою обнаженную кожу еще больше.
Я едва дышу, когда киваю и принимаю, как я надеюсь, сексуальную позу в дверном проеме. Он поднимает камеру, маленький красный огонек постоянно мигает.
— Скажи мне, что мы собираемся делать, Пирожочек.
Я поднимаю руку, играя с лентой между грудей. Это нервный жест, но, должно быть, Ромео считает его сексуальным, так как делает глубокий вдох.
— Черт возьми, ты чертовски сексуальна, — он вздергивает подбородок. — Ну-ка, скажи мне.
— Ты собираешься нас снимать.
— А что мы будем делать? Будь более конкретна.
— Мы будем трахаться.
— Да? А что еще?
Я даже не знаю, что сказать.
— Ты будешь объезжать мой член перед камерой?
— Ох, да.
— Ты кончишь перед камерой?
— Да.
— Иди-ка сюда.
Я провожу руками по материалу ночнушки, и его реакция едва ли похожа на человеческую. С хриплым рычанием он ставит камеру на комод — на нужную высоту, чтобы запечатлеть все, что происходит на его кровати — и набрасывается на меня. Руками Ромео сжимает мою задницу, притягивая меня к себе, в то время как своим ртом накрывает мой. Вся власть и желание. Для меня.
Я тяжело дышу, когда мы отстраняемся, и мне нужно задать последний вопрос.
— Обещай мне, что никому не будешь показывать это видео.
Он смотрит на меня сверху вниз и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
— Без проблем, Пирожочек. Никто больше не увидит мою девушку голой.
Вот оно опять. Моя девушка.
Я ненавижу то, как сильно мне это нравится.
Ромео
Если бы у меня было хоть что-то похожее на совесть, я бы так не поступил. Но когда горячая девушка, которую ты трахаешь, говорит, что она хотела бы заняться сексом перед камерой, ты просто берешь и достаешь чертову камеру.