— У-у-у, нарушители! Наказаний на вас не напасёсся! Говорил я об вас Дамблдору, предупреждал... Так хто-ж меня слушать-то будет?! Ходют тут всякие, рыцарей портют, по ночам шляются... А потом имущество школьное пропадает!!!
— ХДЕ?!
Благополучно скрываясь в тени, я не без интереса наблюдаю за тем, как Филч рывком поднимает и трясёт за грудки остолбеневшего от такого натиска Малфоя.
— Хде кандалы мои наградные я спрашиваю?!
— Н-н-не... з-з-знаю... я-я-я...
— Врёшь, небось! Лежали спокойненько на полочке, а вчера глянул... Нету!!! Ну, чего вылупился-то? Кандалы к рукам прибрал, а теперь и на рыцаря позарился?!
— Варвары, последнюю совесть потеряли!!! — отпустив Малфоя, Филч откровенно грозит ему кулаком и победоносно завершает. — Но ничего... Рыцарь-то, поди, не кандалы... В кармане не унесёшь!!!
— Смотри мне, с места не двигайся, — выпустив пар, смотритель берёт довольно заурчавшую кошку на руки. — Пойдём, драгоценная, за верёвкой сходим...
Он разворачивается, и я слышу сентиментальный вздох.
— Эх, а кандалы-то ещё директор Диппет подарил... Хорошие такие, раритетные... Не то, что сейчас делают... Тьфу! Металл и одним зубом прокусить можно, — фыркнув от негодования, Филч мечтательно причмокивает, и ностальгический голос разливается по коридору. — Зато раньше, моя кисонька, без них не обойтись было. Зайдешь, бывало в пытошную, а там студентики под потолком болтаются. Хто за списывание, хто за дисциплину...
Как только дедуля исчезает за поворотом, я покидаю нишу, размышляя о том, почему Малфою так не везёт? Вначале Миртл ненароком обрушилась, теперь вот Филч набросился.
Карма такая, что ли у Слизерина... Загадочно-несчастливая?
— Ну как дела? — опечаленный «принц» сидит в луже на полу, положив локоть на поблёскивающие доспехи и подпирая ладонью подбородок, а я неловко жмусь в сторонке, не зная, как правильней стоит начать разговор.
— Я тебя ненавижу.
— Это нормально... Рон всегда так говорит, когда я его трансфигурацию учить заставляю, — я всеми силами пытаюсь успокоить Малфоя. — Да и Гарри, когда не в настроении...
— Не понимаю. Как они тебя вообще выносят.
— Кто бы говорил! — я уже не стараюсь выглядеть незаметной, изображая Филча. — Хулиганьё!!!
— А нечего было меня выпихивать, — без эмоций произносит он, вперившись в одну точку.
— Я берегла книгу! — раздражаюсь я из-за того, что Малфой ни на что не реагирует. — И можешь не волноваться, об этом никто никогда не узнает!
— Но если подумать, — Малфой перестаёт созерцать пустоту и так пристально на меня смотрит, что заставляет поёжиться. — Наказание продлится всего месяц или два...
Если бы он обладал умением прожигать взглядом, я стала бы горсткой пепла.
— Зато отвратительный и просто невыносимый характер останется у тебя на всю жизнь, Грейнджер!
— Проще говоря... — он смотрит с притворным сочувствием, а потом сияет, как начищенная ложка. — Навсегда.
Первый раз за время нашего близкого общения с Малфоем я ощущаю себя до боли уязвлённой. Он улыбается во все тридцать два зуба, прекрасно осознавая, что мне нечем — НЕЧЕМ!!! — крыть.
Но, постояв минутку в смятении, я успокаиваюсь, вспомнив о том, что Малфой наивно заблуждается.
— Знаешь, ты мог спокойно выпихнуть и меня...
— Но ты сказала... заколдуешь... — вскидывает голову он и, по напряжённому выражению лица, я отчётливо понимаю, что нутром Малфой уже чует подвох.
— Как?! — истерично смеюсь я. — По-твоему, зачем понадобилось ещё раз тащиться в библиотеку посреди ночи?
Вытащив из кармана «волшебную палочку», я бросаю её на пол, и деревяшка катится к Малфою, округлившему глаза.
— Я потеряла там кое-что важное! — предательски произношу я. — И поэтому...
— Пришлось ткнуть в тебя карандашом.
— Добилась своего? — сухо роняет Малфой, старательно размазывая шваброй грязное пятно.
И сердце мгновенно уходит в пятки.
Поражённая коротким замечанием, я сосредотачиваюсь на книге, которую читаю, но выходит плохо...
На протяжении следующих трёх недель я почти каждый день встречалась с Малфоем, вынужденно проводя с ним по несколько часов кряду, пока он отбывал наказание после стычки с завхозом. Малфой — благоразумно обходя владения Миртл — покорно переставлял парты в кабинетах, протирал картины от пыли, полировал дверные ручки, а также выпалывал сорняки на школьных грядках. Это и многое другое, к слову, он делал благодаря тому, что я добросовестно таскалась за ним по всей школе, продолжая с завидным упорством лечить руку.
С многострадальной конечностью дело быстро пошло на лад, а вот мы, кажется, безнадёжно сломались.
Хрупкие, как стекло, отношения дали гигантскую трещину и за всё проведённое вместе время...
Перестав доверять, мы не сказали друг другу ни слова.
— Ещё нет, но вскоре должна... — бормочу я так, чтобы не было слышно, и — намного громче! — продолжаю: — Труд облагораживает человека! Даже такого, как ты...
Мы пререкаемся в Большом зале, где больше никого нет.
И нет ничего удивительного в том, что услышав данное заявление, Малфой разворачивается и, быстро подхватив ведёрко, отползает с ним как можно дальше. Обогнув преподавательский стол, он начинает усердно надраивать пол под местом Снейпа, затаптывая при этом законную территорию Макгонагалл. А я, сжав учебник до побелевших пальцев, думаю о том, что будет совсем не поздно за ближайшим обедом «случайно» столкнуть супницу на кресло декана Слизерина...
— А ещё меня страшно волнует вопрос, — не выдержав творящейся несправедливости, я намеренно повышаю голос. — Я успею сбегать за колдокамерой?!
По залу разносится красноречивый грохот, и я не могу сдержать мстительной усмешки — надеюсь, Малфой всё-таки попал ногой в ведро.
Он замолкает, оставляя меня в покое, но вскоре за спиной раздаётся плеск и противное лязганье.
— Грейнджер, я думаю... — ведро опускается и рядом возникает староста Слизерина.
— Что ты — незаслуженно! — возомнила себя очень умной, — изрекает он.
— Не исключено, — допускаю я, сердито перелистывая страницы.
— Кто-то... — Малфой манерно опирается на швабру. — Очень любит оставлять за собой последнее слово!
— Что-то... — отвечаю я, с нажимом копируя едкий тон. — Я не вижу толпы, кинувшейся тебе на помощь!
— Так что прежде чем высказаться, изволь подумать дважды, — сурово отрезаю я.
И чтобы избежать дальнейших споров, кардинально меняю тему:
— Раз ты закончил... Будь добр, заткнись и открой окно. Здесь жарко!
Разговор исчерпан и Малфой, подумав минутку, с силой дёргает громко задребезжавшую нижнюю створку, отчего по залу почти сразу проносится свежий ветерок, доносящий ароматы летних трав и цветочного мёда.
— Спасибо, — негромко делюсь я, и он кивает в ответ.
Сегодня последний сеанс лечения и я — в качестве исключения — иду на попятную:
— Знаешь, временами я бываю немного...
— Невыносимой, — спокойно подсказывает он.
— Возможно... — уклончиво соглашаюсь я, откладывая книгу.
Малфой больше не спорит, и я воспринимаю данный шаг в качестве относительного перемирия.