— Осталось исправить одну важную вещь.
— Вот. — Говорю я, встряхивая бутылочку и рассматривая содержимое на свет.
Дрожащее, словно желе, варево колышется внутри.
— Последнее лекарство, — откупорив пробку, я ставлю флакончик обратно на стол.
— Но... — я снова хватаю учебник по колдомедицине, поясняя совершенно будничным тоном. — Тебе придётся раздеться.
Ничего не происходит, и, вздохнув, я решаю объясниться:
— Я не могу знать всего...
Раскрытая книга ложится на стол, и Малфой, затаив дыхание, наблюдает за тем, как я неторопливо рассматриваю заголовок: «Тайные знаки».
Текст на странице кажется совершенно обычным, но стоит коснуться пальцем, начинает меняться...
Буквы, слова и целые строчки пропадают в одной части листа и возникают в другой, пробегая по пергаменту, словно рябь по воде.
— Также и с краской, — я закрываю книгу. — Помнишь, как в самый первый раз она перекатывалась туда-сюда? Нужно посмотреть, не выступила ли она в других местах. Например, на ногах или спине.
— Тогда отвернись, — изогнув брови, бросает он, и я послушно следую совету.
Обозревая — такие интересные... — парадные двери, я думаю о том, что с Малфоем нужно слишком много терпения, понимания и возни, которых у меня, естественно, не существует и в помине!
Вот зачем, скажите на милость, отворачиваться, если весь смысл как раз и состоит в том...
— Мне — всю... — одежду снимать? — красноречиво перебивает он мысли.
— Конечно, нет! — нетерпеливо разъясняю я, начиная нервно постукивать каблуком. — Долго там ещё... Или ты по утрам мантию в три слоя наматываешь?
Не вытерпев, я оборачиваюсь... и не могу поверить глазам.
Малфой стоит, оставшись в одном нижнем белье и носках, скрестив руки на груди.
И выглядит при этом...
Не совсем так, как я представляла.
«Надо же...»
Задумавшись, я медленно накручиваю локон на палец.
«Он смотрится просто...»
Великолепно!
Стройный, подтянутый, с широкими плечами, чистой и светлой, будто фарфоровой кожей, он находится в центре первых закатных лучей, которые драгоценными камнями разлетаются по залу, осыпая точёную фигуру мягкими золотистыми сполохами.
Взгляд замирает на гибких линиях рук, и я внезапно понимаю, ради чего старалась...
Ахнув, я случайно опрокидываю пузырёк на столешницу и, образуя сверкающую лужицу, из горлышка тяжело вытекает прозрачная жидкость.
— Не страшно, — ангельски улыбается Малфой, вовсю наслаждаясь произведённым эффектом, — сваришь другое...
— Милые носочки! — одеревенев, откликаюсь я, пытаясь загладить собственную оплошность. — Из магазина для семилетних?
А что? Синенькие такие, с жёлтыми магловскими ракетами, парящими в космосе среди звёзд.
Малфой мгновенно вспыхивает, а я отвожу взгляд — остальная одежда покоится на столешнице, сложенная в аккуратную стопочку, и становится ясно, чем он был так долго занят.
— Не выйдет, Грейнджер, — он подходит ближе и, невесомо прикоснувшись, ласково тянет вверх мой подбородок. — Хотя попытка неплохая.
— Неожиданный поворот. Не так ли? — Малфой просто смотрит, а я не могу даже пошевелиться.
Усмехнувшись, он изучающе скользит тонкими пальцами по щеке:
— Тебе понравилось то, что ты увидела.
Время останавливается, и я чувствую биение наших сердец. Не глухой разрозненный стук, а крошечные колокольчики, которые стройно и звонко поют. Прислушавшись, я вздрагиваю от восторга, и ладонь срывается вниз. Я медлительно веду кончиками пальцев, изучая бархатистую кожу, касаясь каждого дюйма, изгиб за изгибом, от плеча до локтя. И задумавшись, невольно замираю на предплечье...
От Чёрной метки не осталось и следа.
Мурашки вереницей пробегают по спине, но отступать уже поздно...
Обхватив запястье, я мучительно жду, а затем накрываю тыльную сторону его ладони. Я прижимаю так сильно, как только могу, а после пальцы взлетают, аккуратно коснувшись другого лица.
Малфой, кажется, забывает обо всём на свете и пристально наблюдает за мной, пока я думаю о том, что он — и вправду! — очень красивый.
Странно, что я не замечала этого раньше...
Может всё от того, что мы никогда не были настолько близко?
— Малфой... — прильнув к груди, я опутываю руками шею, почувствовав почти неуловимый, но сладкий и пряный аромат имбирного печенья, от которого завораживающе путаются мысли.
— Что такое? — склонившись, мурлычет он и одной рукой обхватывает меня за талию.
Он прикрывает глаза, и я вижу чёрные, как уголь, ресницы. Заволновавшись, я почти теряю голову и, привстав на цыпочки, утыкаюсь в шею, оставив на коже лёгкий беглый поцелуй.
Я чувствую, как Малфой улыбается, и придвигаюсь ещё ближе...
Чтобы самым нежным и влюблённым голосом сообщить прямо в мозг:
— Я намертво прилепила тебя к обеденному столу.
Серые глаза широко распахиваются, а я издаю короткий смешок.
Не один ты...
Знаешь всю правду о неожиданных поворотах!
Секунда непонимания и выражение лица — по мере поступления полученной информации, а главное, её важности! — стремительно меняется далеко не в лучшую сторону.
После моих печальных слов — даже не знаю, почему?! — Малфой немножечко приходит в бешенство.
Отскочив от парня на добрый десяток шагов, я наблюдаю за тем, как он умильно прыгает на одной ноге, безуспешно пытаясь отодрать ладонь от столешницы.
Скачущий Малфой напоминает рыбу, ловко пойманную на крючок, и я понимаю, что могла бы вечно любоваться...
На орущего благим матом серебристого лосося!
Я хлопаю по карманам в поисках носового платка, чтобы смело прослезиться в этот, воистину, исторический момент. К величайшей радости Альбуса Дамблдора, который грезил об этом событии годами, Слизерин и Гриффиндор наконец-таки воссоединились...
В виде Драко Малфоя и факультетского стола!
— Твою мать, Грейнджер, ты чего!!! Окончательно свихнулась?! Сейчас же! Я сказал... Немедленно!!! Отцепи меня отсюда!!!
Пока Малфой истошно орёт, я быстренько сгребаю мантию и остальные вещи в охапку.
— Что задумала?! Положи всё на место, а иначе я... Проклятье!!! Имей в виду, как только я выберусь, тебе не поздоровится... Я возьму и... Постой-ка... Это же моя волшебная палочка. Не могу поверить, Грейнджер... ты... ТЫ ВЫКИНУЛА ЕЁ В ОКНО!!!
Чему он так удивляется, не понимаю... Сам же помог распахнуть форточку!
Вслед за магическими штучками, в дело идут брюки, которые молниеносно покидают невезучего хозяина с весёлым шелестом, а также мантия, отправленная в небывалый доселе полёт.
Я оборачиваюсь, и при виде того, как бьётся в истерике Малфой, даже возникает нелепое желание его утешить... Например, сердечным рассказом о том, что я всю жизнь мечтала освободить от рабства школьных домовиков и ему выпал неожиданный шанс внести посильный вклад в благое дело!
Дорогие эльфы, хватайте скорей! Сегодня праздник и можно всё!
Выталкивая наружу ботинки, я опасаюсь, как бы они не попали кому-нибудь по голове. Однако ничего не могу поделать со скромной надеждой на то, что Снейп решил выйти на небольшую прогулочку...
Если подумать, Малфой оказался очень предсказуемым... Будучи неисправимым эгоистом, он, витая в облаках от осознания собственной неотразимости, даже не заметил, что я изо всех сил пытаюсь сохранить серьёзное лицо и почти давлюсь от рвущегося наружу хохота.
— Грейнджер... ну это... несерьёзно... — перестав орать, Малфой сдувается, как воздушный шарик.
Тоскливо переминаясь с ноги на ногу, он умоляюще смотрит влажными глазами, отчего становится потрясающе похожим на потерявшегося щеночка: