— Это тебе, дедушка, твое любимое печенье!
— Спасибо! Надо же, подмигивает! Как это они умудрились сделать? — Он тут же на месте решил докопаться до секрета изготовления рождественского сувенира, но стоило ему поднять крышку коробки, как тоненько зазвенели колокольчики и полилась нежная мелодия песни «Ваши желания сбудутся». Дед слегка оторопел, а затем залился таким заразительным смехом, что даже Джоанна заулыбалась.
— Классная у тебя семья! — прошептал ей в ухо Тим, впервые в жизни называя ее на «ты».
Не успела она опомниться, как его рука вновь легла ей на плечи, а подбородок коснулся ее макушки. Опешившая, некоторое время Джоанна не дышала, не зная, как себя вести.
Но в обстановке, когда все смеются и ждут прихода Рождества, такой жест можно истолковать как вполне невинный, подумала она и слегка расслабилась.
— Джо, Виолетта, пойдемте-ка со мной в кухню! У меня еще не все готово! — позвала Габриель, размахивая руками. — С Тимом потом пообнимаешься, дочка.
— Я не обнимаюсь с ним, мама! — выпалила Джоанна, становясь красной, как спелый помидор.
— Обнимаешься, — возразил ей отец, глядя в глаза Тиму с дружеской улыбкой.
Она дернулась, отстраняясь от своего обнаглевшего коллеги, и тоже посмотрела на него.
В глазах молодого человека прыгали задорные искорки. Было очевидно, что, вместо того чтобы помогать ей, он настроен и дальше подыгрывать ее родне, с его появлением будто сошедшей с ума.
Не произнеся ни слова, Джоанна проследовала в кухню за матерью и Виолеттой, пытаясь по ходу дела придумать, как все-таки убедить присутствующих в том, что между ней и Тимом абсолютно ничего нет.
Только — к ее великому удивлению — она и сама уже не вполне была в этом уверена.
2
Ужин оказался просто потрясающим. Столь вкусно приготовленных французских блюд Тим не пробовал ни в одном ресторане Северной Каролины. А после чая с черничным пирогом гости, собравшиеся в доме Райенов, перекочевали из столовой в гостиную, освещенную десятками свечей и оранжевыми язычками огня в камине.
Джоанна, намеренно просидевшая весь вечер на приличном удалении от Тима Нортона, и теперь старательно делала вид, что напрочь забыла о его существовании. Она остановилась у столика из черного стекла и оживленно болтала с прижимающимися друг к другу молодыми людьми: косматым парнем и хрупкой темноглазой девушкой в узких брюках. Ни имен этих двоих, ни того, кем они доводятся Райенам, Тим не помнил, хотя ему представили всех присутствующих.
Ничуть не смущенный тем обстоятельством, что Джоанна даже не смотрит в его сторону, он сидел на широком в зелено-коричневых росчерках мягком диване и с интересом наблюдал за ее мимикой и жестами.
На ней было платье салатного цвета, плотно облегающее великолепную фигуру. Когда она взмахивала руками или смеялась, ее грудь мягко покачивалась, и Тим ловил себя на мысли, что пялится на эту грудь, как жаждущий любовных приключений подросток.
— Расскажи нам, как вы познакомились с Джоанной, — прозвенел справа над его ухом оживленный голос Габриель.
— Я тоже обожаю слушать подобные истории, — пропела, подсаживаясь к нему слева, бабушка Джоанны, Хелена. — В них столько таинственности, столько романтики!
Тим посмотрел сначала на одну, потом на другую даму, устроившихся по обе стороны от него и застывших в волнительном ожидании, и вновь перевел взгляд на Джоанну.
— Вынужден вас разочаровать, — произнес он, как бы извиняясь, но одновременно с восторгом наблюдая, как его начальница что-то изобразила, постучав рукой по воображаемой двери и при этом немного отставив назад длинную ножку, прикрытую платьем лишь до середины бедра. — Историю нашего с Джоанной знакомства никак не назовешь таинственной и романтичной. Мы встретились с ней на собеседовании, когда я пришел устраиваться на работу в «Свитиз».
О том, что «Свитиз» принадлежит его отцу, и о том, что устроиться на эту фабрику ему пришлось для выполнения одной важной задачи, он, естественно, умолчал.
— И какой она показалась тебе при первой встрече? — подаваясь вперед, изгибая шею и заглядывая Тиму в глаза, полюбопытствовала Габриель.
В этот момент Джоанна, заметив, что беседа Нортона с ее матерью и бабушкой набирает обороты, посмотрела на него предупреждающе.
Ему ясно вспомнился эпизод их знакомства — свое восхищение ее необычными сине-зелеными глазами и взгляд этих глаз, такой же, как сейчас, — выразительный и отбивающий любое, не касающееся работы желание.
— Какой она показалась мне при первой встрече? — медленно повторил Тим, чувствуя напряжение Габриель и Хелены, ждущих ответа. — Видите ли… На работе Джоанна всегда держится очень строго. В момент нашего знакомства она показалась мне несколько жесткой…
Хелена округлила свои голубые, как у сиамского кота, глаза.
— А теперь? Теперь наша девочка тоже кажется тебе жестокой?
— Да не жестокой, мама, — поправила старушку Габриель. — А жесткой. То есть сдержанной, серьезной, понимаешь? На работе наша Джо ведет себя, как подобает. — Она энергично повернула свою светловолосую голову к Тиму. — И когда же ты решился пригласить ее на свидание?
Джоанна бросила на Тима еще один многозначительный взгляд, и ему вдруг стало совестно. Она так любезно пригласила его сегодня, рискуя быть неправильно понятой и измученной родственниками, так старательно в течение вот уже трех часов пыталась развеять ложное представление друзей и родных о том, что у них роман, а он бессовестно разыгрывал из себя перед этими двумя потешными женщинами ее жениха.
— Понимаете… Все дело в том… — пробормотал он, пытаясь выйти из пике и взять верный курс.
— А-а! Я догадалась! — воскликнула Габриель, давясь радостным смехом и кладя маленькую мягкую ладонь на руку Тима. — Джо первой пригласила тебя?!
— Нет… То есть да! — выпалил Тим, чувствуя, что по уши увязает в трясине.
С одной стороны, ни о каких свиданиях между ним и его начальницей не могло идти и речи. И из-за холодности Джоанны, и поскольку сам Тим был убежден, что романы с сотрудницами ни к чему хорошему не приводят. С другой стороны, Джоанна действительно пригласила его первой — на сегодняшнюю рождественскую вечеринку в этот роскошный дом, наполненный милыми забавными людьми. С третьей стороны… С третьей — в данный момент ему не следовало отвлекаться на любовные игры и забавы. Он приехал в Монреаль и устроился в «Свитиз» с определенной целью, достижению которой не должны были препятствовать даже самые незначительные осложнения.
Тим Нортон кашлянул, намереваясь подробно рассказать собеседницам всю правду, но Хелена опередила его.
— И когда же Джо перестала казаться тебе жестокой? — медленно, с правильным английским выговором спросила она.
— Да не жестокой, мама, а жесткой! — вновь поправила ее Габриель. — Я ведь объяснила тебе, что на работе Джо ведет себя строго. Неужели ты не поняла? — Она пожала плечами, как истинный франкофил, — чуть сгорбившись, подняв руки ладонями кверху. И тут же снова оживилась, повернувшись к Тиму. — А… когда Джо перестала быть для вас жесткой?
Тим глубоко вдохнул, собираясь популярно объяснить, что Джоанна никогда не переставала быть для него жесткой, но промелькнувшее в его памяти воспоминание о том, как у парадной двери этого особняка она растерянно попросила его уехать, будто сковало ему челюсть.
А ведь именно в тот момент, когда я увидел, что моя неумолимая начальница умеет выглядеть как дошкольница, ведь именно тогда она перестала быть для меня жесткой! — подумал он, испытывая странное смущение. А увидев ее за столом в компании близких людей, я вообще забыл, что привык общаться с ней лишь в официальном тоне… Да, теперь я твердо знаю, какая она на самом деле… веселая, искренняя, словоохотливая…