Николай неохотно повернулся, тупо уставился на Цыганкова:
— А тебе что?
— Дай ему, Коля, не стесняйся! — крикнул Сашка.
— Над кем ты вздумал кочевряжиться? — Цыганков с укоризной поглядел на Портнягина. — Разве она э́того заслуживает?
— Не надо так, Иван, — запротестовала Вера. — Не надо! Поговорите лучше добром.
— Он добром не поймет. Толстокожий, как слон.
— Иди к черту! Заступник! — огрызнулся Портнягин. — Может, ты мое место занять хочешь?
— Хо-хо! — захлебнулся Сашка в тонком, стонущем смехе, похожем на рыдание. — Угадал, Коля! Угадал!
Вера побледнела, крикнула с болью в голосе:
— Николай! Зачем глупости говоришь?
Цыганков отстранил Веру и пошел к Портнягину; она видела, как у него напрягалась, багровела шея.
— Ну, скажи, что ты умный, Портнягин, когда о жене так плохо думаешь?
Но тут на площадку ворвался Колотушкин:
— Ребята! В столовую пиво привезли!
— Да ну! — весело откликнулся Сашка. — Пошли, опохмелимся.
Он быстро скатился с комбайна, за ним следом спрыгнул и Костя.
— Пошли, Коля!
Портнягин, не обращая внимания на подходившего Цыганкова, стал собирать инструмент.
Вера заметалась, кинулась к Николаю, словно хотела удержать его, очевидно, ждала возможности остаться с ним наедине, а он уходил:
— Подождите, куда вы? Николай!
— Куда-куда… Закудахтала, курочка! — озлился Сашка. — Давай, Коля, послушаемся, подождем, пускай другие пиво пьют.
— Обожди, Портнягин, давай серьезно поговорим, — попросил Цыганков.
Портнягин враждебно взглянул на него, бросил инструмент в ящик.
— Пошли, — сказал он, заправляя гимнастерку под ремень по солдатской привычке.
Все пошли за ним. Пошел и Цыганков, пытаясь что-то еще говорить в спину Николая.
Когда разговоры стали отдаляться, из-за комбайна Портнягина неожиданно появился Шамин. Он с улыбкой оглядел одиноко стоявшую, растерявшуюся Веру.
— Ну как, Верочка? — спросил Сашка вкрадчиво. — Нету теперь Коли? Тю-тю Коля?
И, дико захохотав, скрылся.
Цыганков вернулся к Вере, сказал неприязненно:
— Попала парню вожжа под хвост, совсем одурел.
Вера поняла, что говорит он о Николае.
— Ну что ж? — Цыганков посмотрел на часы. — Пойдем и мы. Все равно скоро обед.
В столовой стоял шум, народу понабилось — заняты почти все столики. Маша Травникова, в белом передничке и белой наколке, бегала от буфета к столикам, от столиков к раздаточному окну кухни. Увидев Веру, она торопливо помахала рукой.
Портнягин, его друзья, Тоська Семина сидели тесным кружком, тянули пиво из стаканов. Перед ними стояли два пузатых графина.
— Ну как, ребята, хорошо пивцо? — спросил Колотушкин, страшно довольный, что был организатором всего этого дела.
— Хорошо, — ответил Сашка. — После бани вместо квасу.
Цыганков с Верой пристроились в уголке.
Тоська Семина первой заметила их. Она наклонилась к Николаю, что-то сказала ему, показав глазами на Цыганкова и Веру, и громко захохотала. Портнягин тоже посмотрел на них и кисло улыбнулся.
«Дурачок, ты, дурачок, — подумала Вера. — Как ты скоро забыл все!»
Она уже раскаивалась, что пришла сюда, увязалась за Цыганковым. Но дело было не в Цыганкове, она шла за Николаем, все еще не теряла надежды поговорить с ним.
Сашка тоже увидел их. Он высоко поднял стакан и сказал:
— Ваня! Горько!
Это было уже свыше сил Веры, она не выдержала.
— Барахло ты, Сашка! — крикнула она на весь зал и встала. — Трепач! Худое помело!
— Чудные слова! Позвольте, я запишу.
И Сашка, дурачась, стал рыться в карманах, будто и вправду искал карандаш.
Но Вера уже не слушала смеха Тоськи, озорных выкриков Колотушкина: прикусив губы, она уходила из столовой.
5
Ночью прошла гроза. Утро стояло свежее, во дворе мастерской блестели лужицы, у стен склада зеленела отмытая дождем травка.
Вера пришла на работу рано, только прогнали табун. Она плохо спала в эту ночь, все прислушиваясь к раскатам грома, к шуму дождя за стеной. Встав с головной болью, привычно вскипятила чайник, но завтракать не смогла. Эта глупая история с уходом Николая угнетала, не давала покоя.
В складе еще держалась темнота. Вера зажгла свет, переоделась и принялась за работу — надо было освободить от запчастей привезенные вчера ящики.
Она работала и думала, думала… Как все это не похоже на Николая! Ведь не было в нем этого раньше, откуда оно взялось? Не Сашка ли Шамин, этот хитрюга и хохмач, повлиял на него? «Может, мстит мне, что я пренебрегла им?..» Вчерашнее поведение Сашки — и во дворе мастерской, и в столовой — утверждало ее в мысли, что только Сашка мог втравить мужа в укомплектовку… Она еще пыталась оправдать Николая, свалить всю вину на Сашку, хотя уже понимала — и это понимание росло в ней, — дело тут не только в Сашке, но и в характере самого Николая, которого она так и не разузнала за время совместной жизни. Видимо, любовь делает человека слепым…