Портнягин был страшно рад встрече, расчувствовавшись, потискал Сашку, похлопал по спине.
— С кем это ты ждал меня?
— С Тосей. С Семиной! — Сашка возбужденный встречей с Портнягиным, не мог успокоиться и говорить тихо, кричал на всю улицу — на них стали уже обращать внимание. — Понимаешь, ждали, ждали… Она говорит, может, успею сбегать в магазин, перехвачу кой-чего. Пойдем, поищем ее, а потом рванем в ресторуху — надо обмыть такой исторический случай: встреча друзей после вынужденной разлуки.
И Сашка, весело похохатывая, подхватил Портнягина под руку, и они пошли к магазину.
— Как там наши… в мастерской? — не утерпел, спросил Портнягин.
— А-а, — отмахнулся Сашка. — Потихоньку топаем, движемся вперед к коммунизму! Новый заведующий теперь, читает лекции, как надо и как не надо… А мы слушаем, рты поразевали.
— Новый, говоришь? А где Попов? Гаврил Зотеевич?
— А «поп» механиком по сельхозмашинам.
— А как там моя бывшая поживает? — помолчав, с наигранным безразличием спросил Портнягин.
— Верка? Ха! Приедешь — узнаешь, — загадочно ответил Сашка. — А вот и Тося!
Семина, раскрасневшаяся, улыбающаяся, шла навстречу, не спуская с Портнягина так и брызжущих радостью глаз.
— Наконец-то! — проговорила она. — Наконец-то дождалась я своего праздника!
И прижавшись к Портнягину, поцеловала его в щеку. Он никак не реагировал на поцелуй Тоськи, хотя в душе был рад ей.
— Ну пошли, — заторопил их Сашка. — Пойдем, развлечемся малость.
И они пошли к ресторану.
12
День был тяжелый — отправляли в поле последние хлебоуборочные машины, укомплектовывали «летучки», и Вера весь день выдавала инструмент, запчасти, оформляла документы и только к вечеру вздохнула посвободней, когда на опустевшем дворе остался один автобус — на нем предполагалось развезти задержавшихся по разным причинам рабочих по участкам и отделениям.
Занятая с утра до вечера, она так и не узнала, вернулся ли Николай из райцентра, и это безвестие томило ее, а спросить кого-нибудь, стеснялась, хотя людей в складе перебывало много.
Перед самым концом работы забежала Маша Травникова. Она, видимо, спешила, и войдя, тяжело дыша, остановилась у двери и смотрела с вызовом на подругу. Вера забеспокоилась:
— Что с тобой? Случилось что-нибудь?
— А ты слышала новость? — вместо ответа спросила Маша, присаживаясь к столику.
— Какую новость? О Портнягине? — вдруг догадалась Вера, и сердце ее сжалось от предчувствия дурной вести.
— Вот именно, о Николая Портнягине, твоем бывшем муже… Я сколько убеждала тебя, что напрасно убиваешься, он мизинца твоего не стоит.
— Да говори ты, наконец, что случилось? — в нетерпении вскричала Вера.
— А то случилось, что к Тоське он вернулся, у нее живет. Говорят, сама за ним в райцентр ездила, привезла прямо на квартиру.
Вот и пришло то, чего так опасалась Вера: не устоял Николай, увела его распутная бабенка! Не сумела, не нашла она, что следовало предпринять, чтобы удержать его.
Она могла простить ему уход из дому, простить унижение, которое пережила, но приди он к ней — она все простила бы. И употребила бы все влияние, всю свою любовь, чтобы Николай никогда не потянулся даже в мыслях к дурным поступкам — строить свое благополучие за чужой счет. Но сможет ли она простить ему уход к Тоське?
Маша еще поговорила о себе, о Косте Чемоданникове, с которым они решили пожениться, но видя, что Вера не слушает, сказала на прощание:
— Расстроила я тебя, но ты меньше всего огорчайся, этого надо было ожидать. Говорили люди, еще до отсидки он с Тоськой связался, у нее ночи проводил.
И ушла.
Вера посидела еще, ошарашенная новостью, сообщенной Машей, посидела, попереживала, но уже не плакала, как раньше. Все в ней замерло, опустело — так бывает пусто в доме после выноса покойника.
В ставень кто-то постучал, она крикнула: «Закрыто! Рабочий день кончился», сняла с себя синий халат, сбросила тапочки, стала надевать туфли, собираясь идти домой. Дверь отворилась, в склад вошел Цыганков.
— Извини, это я стучал. Зашел проститься.
Вера стряхнула с себя оцепенение:
— Ты же позавчера приходил прощаться, когда комбайн в поле угонял. Чего вернулся?
— К дочке в лагерь ездил, не успел тогда… Сейчас автобусом уезжаю.
— Я провожу тебя, — сказала Вера. — Садись, посиди, пока я привожу себя в порядок.
Она вытащила из сумочки гребенку, зеркальце и занялась волосами, а на языке так и вертелась новость, сообщенная Машей. Хотелось рассказать об этом Цыганкову и было почему-то стыдно. Может, потому, что муж пренебрег, бросил, ушел к другой.