Вначале ему не хотели даже трактор доверить. Когда они с Тоськой, на второй день после возвращения из милиции, пришли в отдел кадров совхоза, заведующий — сухопарый мужчина с простуженным голосом, предложил ему работу на центральном току.
— Пойдешь на погрузку машин. Мужик ты здоровый, потаскаешь мешки, поиграешь с ними, глядишь, лишняя дурь от тебя отвалится.
— Так ведь приказ есть, — не удержалась Тоська, вступилась за Портнягина, — на трактор посадить. Вы что, приказу не хотите подчиняться?
— Приказ был до суда, до милиции. Теперь он не действует… Иди на склад, — сказал он Портнягину, — а то совсем не возьму, забирай трудовую книжку и шпарь на все четыре. Нам такие не очень…
Портнягин был обескуражен. И если бы не Тоська, он и в самом деле взял бы трудовую книжку и подался куда-нибудь из Караганки. Но Тоська, выйдя с ним в коридор, уговорила его пойти к директору. Директора на месте не оказалось, и он, пересиливая себя, зашел к секретарю парткома Иконникову.
— А, явился! Ну, садись, рассказывай, как дальше жить думаешь?
Портнягин, волнуясь, путаясь, передал ему свой разговор в отделе кадров. Иконников посмеялся, снял трубку, вызвал заведующего к себе.
— Почему отказал Портнягину работать на тракторе?
— А как ему дашь трактор? — голос у заведующего стал совсем скрипучим, противным, как показалось Портнягину, хотя на лице было подобие улыбки. — Запчасти воровал, пятнадцать суток за хулиганство отсидел, такому можно трактор доверить? И в моральном смысле…
— Что в моральном смысле?
— От жены ушел, с другой сошелся. Вон она в коридоре стоит… Нет, Портнягин, товарищ секретарь, падший человек, пока могу только взять разнорабочим.
Иконников слушал заведующего, поглядывая искоса на него, ничем не выдавал своего отношения к предмету разговора. Помолчав, сказал:
— Вот ты говоришь: падший. А не приходилось слышать такую пословицу: падает тот, кто бежит; кто ползает, тот не падает. Не слышал?.. Тогда иди и оформляй Портнягина на трактор. Никто приказа директора не отменял.
— Слушаюсь, — ответил покорно заведующий, но вся его сухопарая фигура выражала несогласие.
Заведующий ушел.
— А ты, Портнягин, учти сегодняшний разговор. Надеюсь, не подведешь меня, не заставишь потом каяться, что защитил тебя, вроде на поруки взял.
Портнягин помнил этот последний разговор с Иконниковым…
В начале страды он водил на прицепе жатку, потом перешел на уборку соломы, сволакивал копны на место будущих стогов, и вот уже две недели как пахал зябь. Пахать нравилось ему, однообразие работы не смущало, становилось привычным, как сон, как еда, как сама жизнь. И одиночество не очень угнетало его, в работе оно незаметно. Да он и не стремился к людям, не хотел, чтобы лезли к нему в душу с расспросами, в которой был такой хаос, что и сам господь-бог не разобрался бы. Он не задерживался на стану, по вечерам не дремал у костра за разговорами, ложился спать и спал крепко, без снов, утром вставал, наскоро завтракал и шел к трактору.
Но жить в стороне от других было не в характере Портнягина, и он постепенно, незаметно для себя, втянулся в жизнь стана, в полевой быт механизаторов, которые сходились вместе лишь к вечеру, ужинали, говорили о делах, о работе, об урожае, о своих машинах, иной раз просто балясничали, рассевшись перед сном на перекур. И ближе присмотревшись, он увидел людей, которые иначе, чем он, смотрели на свою работу, на отношения между собой, на саму жизнь. Перед ним раскрылось то, что он видел еще в прошлом году, но как-то в погоне за гектарами и центнерами намолота не придавал значения, не вникал в суть явления. Портнягин стал понимать, как далек был от этих людей, когда пошел на поводу у Сашки, стал укомплектовываться по способу: тащи, что плохо лежит… Он уже иначе воспринимал свое прежнее желание любыми средствами вылезти наверх, быть первым. Понимал теперь: это из него пёрло самолюбие, как говорила Вера.
И стал чаще задумываться, вспоминать Веру, и раскаяние временами приходило к нему…
К концу месяца вдруг похолодало, небо затянуло тучами, полил дождь — мелкий, нудный. Похоже, дождь зарядил не на один день. Остановились комбайны, через день-два и тракторы — в поле стало грязно. Портнягин пригнал трактор на стан, сутки просидел в душной и сырой будке, пропитавшейся табачным дымом, и утром с «летучкой» уехал в поселок.
Он не пошел к Тоське на квартиру — расхотелось ему туда идти, да и не было сейчас Тоськи дома, она на работе, а пошел в общежитие. Вахтерша знала его, впустила в комнату, где жил Сашка. Там застелена была одна койка, Костя, как сообщила Портнягину словоохотливая вахтерша, женился и ушел жить к Маше.