Он прошел возле притихшего, не пришедшего в себя от изумления Сашки и вышел на улицу.
Темнело, но еще проглядывались дома, улица, редкие прохожие на тротуаре, видимо, спешащие в клуб на киносеанс. Дождь перестал, но тучи лохматились, обнажая редкие просветы в небе. Дул ветер, нес сырость, рябил лужи на дороге. Портнягин постоял, подумал: куда идти? В кино не хотелось. Может, действительно, сходить к Косте, поздравить его, уважить просьбу Маши. И он пошел туда, где жила Маша, но дойдя до переулка, в котором стоял дом с его бывшей квартирой, неожиданно для себя повернул в этот переулок, дошел до дома, посмотрел на окно, которое разбил, и которое так же светилось, как и в ту роковую ночь, и что-то неуловимо сильное, не поддающееся контролю, потянуло его к крыльцу, — так тянет бабочку на огонь. Он вошел в дом, поднялся по лестнице, подошел к двери комнаты, постоял, изнемогая от стыда и вместе с тем от желания увидеть Веру. Набрав в грудь воздуха, словно намеревался нырнуть в ледяную воду, постучал в дверь и прислушался. За дверью прошелестело и послышался громкий, как показалось ему, голос Веры:
— Кто там?
— Это я… Николай.
За дверью установилась тишина. Портнягин подождал немного и вновь, уже настойчиво постучал в дверь, но кроме стука собственного сердца, которое суматошно билось в груди, он ничего не услышал. Постояв еще, тихонько, стараясь не скрипеть ступенями деревянной лестницы, спустился вниз, вышел на улицу, посмотрел на окно — окно было темное, без света.
И он пошел из переулка, долго бродил по поселку, бродил без всякой цели, просто чтобы успокоиться от обиды, хотя и не очень обижался на Веру, считая ее правой в том, что не пустила ночью бывшего мужа: кто его знает, с какой целью он пришел? В общежитие к Сашке возвращаться не хотелось, к Тоське — тем более, и он шлялся, пока не устал; потом забрел в парк, забрался в пустующую будку кассы танцплощадки, взгромоздился на столик, привалился к дощатой стенке и попытался уснуть.
А утром, чуть свет, на попутной машине уехал на полевой стан.
14
И опять Портнягин в кабине трактора, опять полевая пыль слепит ему глаза, лезет в уши, но работалось теперь ему легко, даже весело.
Каждое утро открывалось ему зарею, такой ясной и чистой, таким свежим и сладким воздухом, словно родниковая вода, бьющая из-под черемуховых кустов. И забывались все невзгоды, уходили куда-то неприятные воспоминания о недавних событиях, оставались только заря да утро, ласковое и тихое.
Он видел, как поднималось солнце, согревало захолодавшую за ночь землю, как широко распахивалось небо, раздвигался горизонт, открывая дальние перелески, синие хребты южноуральских гор. Отяжелевшие от росы травы, дымились под косыми лучами солнца, серебрилась паутина на будыльях медвяных дудок по краям дорог, галдели грачиные стаи, идя на кормежку. В полях млело, нежилось бабье лето.
И в суматохе суток, когда он был один в кабине и когда в кругу товарищей на полевом стане, Портнягин все чаще вспоминал свою поездку в поселок, разговор с Машей, неудачную попытку встретиться с Верой. И жил надеждой повторить встречу, добиться с женой примирения.
Тоська Семина, вскоре после того, как он побывал в поселке, приезжала к нему — видимо, Сашка подговорил ее, рассказал ей о поведении Портнягина в общежитии.
Был теплый день, кажется, первый такой после ненастья, небо было чистым, без единого облачка. Портнягин пахал вдалеке от стана, у лесополосы, темной от густо-зеленой листвы. Случайно поглядев на лесополосу, неожиданно на ее зеленом фоне увидел женщину в красном сарафане. Присмотревшись, узнал Тоську. Она стояла на краю поля и махала ему рукой, что-то кричала, но крика ее он не слышал из-за гула трактора. Вот кого ему не хотелось видеть сейчас, вести ненужные объяснения! Досадуя на появление Тоськи, он прибавил газу, и трактор, стуча гусеницами, взвыл, пошел быстрее в дальний конец поля.
Когда Портнягин вел трактор обратно, он видел, как Тоська, высоко поднимая ноги в белых туфельках, шла наперерез ему через вспаханное поле. В руках у нее была знакомая ему сетка, набитая свертками. И она опять махала рукой, опять кричала, но он даже не повернул головы, проехал мимо, будто не видел ее. И так продолжалось не раз, Портнягин упорно старался не замечать Тоськи. Наконец Тоське надоела эта игра, она, видимо, поняла, что Портнягин не остановится. Когда он, отъехав, исподтишка оглянулся, увидел, как Тоська, уже не боясь испачкать свои белые туфли, решительно пересекала вспашку, и вскоре исчезла за кустами. Боясь, что Тоська будет его поджидать на стану, он пахал дотемна, пришел, когда все спали, и долго вглядывался: Тоськи не было…