— Не хочу я его любви, — прервала ее Ольга. Она отбросила журнал с романом, спустила ноги с кровати, оперлась спиной о стену и сидела отрешенно, скосив глаза, глядя мимо Людмилы. — Такая любовь не для меня.
— Какая такая?
— Временная… под кустом.
— Тоже мне, фигура!.. Ну и что, что временная? У нас и жизнь временная, сегодня живем, и завтра нас нету. Вот и надо пока живы, пользоваться возможностью пожить в свое удовольствие.
— Удовольствия-то я в этом не вижу…
— Греха боишься, как Кирик, этот баптистский начетчик? Или по стопам Таисьи Матвеевны решила идти, разврат обнаружила? Брось ты! Никакого тут ни греха, ни разврата, сама природа нас, баб, к этому привела: мужиков любить, детей рожать.
— Мужей, а не мужиков, — поправила ее Ольга.
— Мужа тут нет, а плоть не терпит вакуума. Поняла? — Людмила расхохоталась, глядя на вытянувшееся лицо Ольги. — Вот и надо вакуум чем-то заполнять.
— Не могу я так, Людмила. Пойми, не могу… Для меня или все, или ничего. А так, как ты проповедуешь, чтобы вакуум заполнять, не могу.
— Ну и дура! Профилософствовала всю жизнь и осталась необгуленой коровой, ни один бычок еще не скакнул… А ты посмотри на себя. Нет, в зеркало посмотрись, ведь за тридцать уже, скоро сорок лет, тут и кончится бабий век. Так когда же еще и любить этих мужиков, как не сейчас? Года идут, стрелочки на часиках бегут, дни дольше, а жизнь короче, вот и надо наверстывать. Потом на нас и глядеть не станут… А тут такой фартовый мужчина на тебя позарился. Когда еще такого Сергея тебе судьба пошлет?
— Знаешь такую поговорку: не всегда то, что торчит над водой, бывает лебедем, — ответила Ольга, сунула ноги в тапочки и пошла к двери. Лицо ее было непроницаемо, казалось, не ей говорила эти вещие слова подруга.
— Беги, беги! — крикнула Людмила, похоже, ошеломленная ответом Ольги. — Все равно от жизни не убежишь… А слова мои запомни!
4
Утром, выходя из столовой, Ольга увидела поджидавшего их Сергея, — видимо, Людмила пообещалась ему поговорить с ней, замолвить словечко, и он надеялся на благоприятный исход переговоров. Но Ольга прошла мимо, не ответив на его любезное «здравствуй», и сколько Людмила ни дергала ее за рукав, пытаясь задержать, оставить наедине с Сергеем, она не остановилась и наконец, чтобы избавиться от приставаний, побежала.
Забежав в комнату, стала у стены, прижавшись спиной, в тревоге глядела на дверь, ждала, что следом появится Сергей, и надо будет что-то говорить, отвечать ему, а что отвечать — когда все уже сказано, и ничего другого она сказать не может. И решила не отвечать, и, если потребуется, снова убежать, как сделала однажды, скрыться, чтобы не нашли ни Сергей, ни Людмила.
Но дверь не открывалась, никто не входил, однако она долго не могла успокоиться. Да и комната душила ее, Ольга опасалась в ней оставаться. Выглянув за дверь, она прошмыгнула по коридору, вышла из корпуса и, озираясь по сторонам, заспешила в парк.
День разгуливался, светлел, светлели травы, обсыхая от росы, млели кусты акаций, щетинясь зелеными стручками, стояли деревья, как исполины, подняв головы к жаркому небу. И тишина, безветрие, покой — все то, что было ей сейчас необходимо.
Ольга уходила все дальше и дальше, и когда скрылись корпуса санатория, спустилась, как и в прошлый раз, к озеру.
Озеро было спокойно, его светлые воды отражали небо, кучевые облака, деревья, обмывали солнце. Чайки летали в стороне — над заболоченным заливом, сидели на воде белыми комочками.
Она взобралась на корягу, повисшую над водой. Из головы еще не выветрилась сегодняшняя встреча с Сергеем. Встреча была как бы продолжением вчерашнего разговора с Людмилой, и Ольга не могла избавиться от злости на подругу. Пусть Людмила ведет себя как хочет, а она будет верна своему понимаю жизни. Пошлость никогда не возвышала человека, она лишь унижала его, и не только в глазах других, но и в собственных глазах. Сергей не понял этого, и глупо требовать от нее какого-то снисхождения к нему, тем более любви.
Она нагнулась, подняла камешек, неловко размахнувшись, кинула в воду. От камешка пошли круги по синей глади озера, заколыхались небо, облака, деревья. И колыхалась душа Ольги, не находила успокоения.
Думала она: лежит вот озеро — тихое, светлое, а что у него там, в глуби? Никто не знает… Так и человек, — живет рядом, ходит по тем же тропам, а каков он, какую цель преследует в жизни — не сразу узнаешь… А порой и знать не хотим: рубим с плеча, считаем слепком с подобия своего. А люди не одинаковы, они, как это озеро, хранят в глубине свои желания, не выдают их первому встречному…