А с Сашкой разделалась сама.
Произошло это в один из дней, когда она шла на работу. После, вспоминая это ясное утро, в ее памяти возникала не дорога с глубокими колеями от колес автомашин, по которой она шла, обходя стороной рытвины, не утренний холодок, пощипывающий голые икры, а неизъяснимое чувство радости, вдруг охватившее ее. Она радовалась утру, солнцу, предстоящей работе, только что прошедшей встрече с Николаем, радовалась его скорому возвращению в Караганку — уборка шла к концу.
И даже фигурка Сашки Шамина, стоявшего в конце моста через речку, не изменила ее состояния, не отвлекла от того, что владело ею. И когда Сашка взял ее за руку, она все еще улыбалась. Видимо, ее улыбка поощрила Сашку: он потянул Веру к кустам, прикрывавшим речку от поселка. И только тут, словно очнувшись, она разглядела Сашку, его нетерпеливые глаза, жадные губы.
— Ты куда меня тянешь? — крикнула она, с силой рванулась, оттолкнула его от себя, с нее сошло оцепенение, провалилось, отошло то счастливое состояние, которое томило всю дорогу от дома до моста.
— Знаешь что, Сашка? — сказала она зло, сдерживая себя от желания ударить его по наглой роже. — Если ты еще раз притронешься ко мне, я так отделаю твое личико, что родная мать тебя не узнает. Понял?
И она выставила перед Сашкой растопыренные пальцы рук с острыми и длинными ногтями.
— Подумаешь! — Сашка потоптался на месте, уже не решаясь подойти к возбужденной от гнева Вере. — Чего ты строишь из себя недотрогу?
— Нужо́н ты мне! — поморщилась Вера и пошла, не желая больше разговаривать. — У меня есть Николай… Мой будущий муж.
Она не постеснялась назвать Николая будущим мужем — между ними это было решено.
— Подумаешь, Николай! — крикнул ей Сашка. — А чем я хуже?
— Ты?! — изумилась Вера и даже остановилась, насмешливо посмотрела на Сашку. — Ну и нахал! Даже дружбой товарища не дорожишь!
И пошла.
В октябрьские праздники Вера вышла замуж за Николая.
…Уже зажглись огни в домах напротив, а Вера все сидела, не трогаясь с места, думала о муже. Давеча она растерялась немного, когда он явился со своим предложением, а потом ушел, обругав ее. Сейчас, обдумав все, успокоилась. Пусть только придет домой, она постарается объяснить ему его неправоту.
Портнягин пришел, когда совсем стемнело. Он вошел, как ей показалось, нарочито громко стуча ботинками, зажег свет, и, не обращая внимания на Веру, одиноко сидевшую у окна, стал раздеваться. От него пахло солнцем и полынью. Вера подумала, что был он в поле, прежде чем идти домой. Видимо, совестно было сразу явиться, решил проветриться.
— Почему поздно? — мягко спросила она.
Портнягин не ответил, прихватил полотенце, пошел умываться.
— Ты что, разговаривать не хочешь? — удивилась Вера, когда он вернулся в комнату. — Сам во всем виноват, а на меня еще злишься.
— Ни в чем я не виноват… И разговаривать мне с тобой не о чем, — не глядя на Веру, ответил Портнягин.
Он бросил грязное, мятое полотенце на спинку стула, опустил засученные рукава рубашки, сел за стол и, придвинув к себе горчицу, тарелку с нарезанной колбасой, стал есть.
— Как не виноват? — с укором произнесла она. — Выругал меня ни за что, ни про что… Подшипник утащил.
— Подшипник уже на месте стоит, не волнуйся, — самодовольно ответил Портнягин. — И будет служить верой и правдой лучшему комбайнеру Караганского совхоза.
— Предположим, не ты самый лучший, а Цыганков.
— Случайно. Если бы я не простоял в прошлому году из-за вариатора… Теперь умнее буду. Кровь из носу, а укомплектуюсь. И посмотрим кто будет лучшим: я или обожаемый тобой Цыганков.
Вера глядела на него и не узнавала — тот ли это Николай, которого она так любила. И сейчас любит, несмотря на его глупые, хвастливые слова. Запах полыни, пришедший с Николаем, все еще висел в комнате, щекотал горло, душил Веру.
— Послушай, — спросила она в смятении, — откуда это у тебя?
— Что, например?
— Да вот это желание любыми путями укомплектоваться.
— Не понимаешь? — поднял глаза Портнягин. — Хочу работать не хуже других, зарабатывать больше… Еще в школе учили, что материальная заинтересованность — движущая сила нашего общества. Забыла?
— А другие как? Так же должны укомплектовываться, как и ты?
— Другие? Они интересуют меня тогда, когда на работе обходят.
— А совесть? Где у тебя совесть? — удивлялась Вера, поражаясь его ответам.
— В моей выработке! Если я вкалываю от зари до зари, даю двойную норму — это не совесть?
— Значит, совесть и рубль одно и то же?