— Ушла к другому? — спросила Ольга и тут же спохватилась: зачем она так грубо? Еще обидится.
Но Степан не обиделся, усмехнувшись, ответил:
— Стал бы я о такой горевать! Да и не такая она была… Умерла. Скончалась… Неожиданно, в одночасье… Вот и я не выдержал. Такое хоть кому доведись, — повторил он.
Он встал, потоптался, похоже, собирался уйти — может, от себя, от нахлынувших воспоминаний, но опять сел.
Ольга поняла бестактность вопроса, почувствовала, как загорелись уши.
— Вы меня извините… я не предполагала…
— Чего там, — не дал ей договорить Степан.
— А сейчас где работаете?
— В райбыткомбинате. — Он назвал район, который Ольга знала лишь понаслышке.
— Выходит, город бросили? И не жаль?
— Не мог я там оставаться… Понимаете? Не мог! — Он опять повернулся к Ольге, и что-то жалкое, растерянное обозначилось в его лице, как у обиженного ребенка. — Приду домой, все мне Маша мерещится, с ума нейдет. Будто вот тут была, сейчас была, ушла на кухню, даже голос слышу, с кем-то разговаривает там. Бегу на кухню — никого нет. А голос опять слышу, уже в другом месте… Спать лягу — во сне ее вижу. Проснусь, кажется, она рядом со мной лежит, посапывает. Пошарю рукой — пусто… В голос реветь хотелось. Сожму зубы и лежу, не сплю до утра… Вот так вот. Терпел, терпел и бросил все: и квартиру, и работу, забрал дочку и уехал в деревню, к матери.
Говорил он тихо, спокойно, словно разговаривал сам с собой, — видимо, все это уже пережито им, не раз передумано.
— Дочка большая?
— Пять классов окончила.
— А с кем осталась?
— С бабушкой. Моей мамой.
Неожиданно Степан улыбнулся — Ольга видела в первый раз его улыбку, она смягчила ему лицо, сделала добрым.
— Она у меня хорошая, в мать удалась. В Машу… И волосы, и походка, и смеется так же — тихо-тихо, будто ручеек бежит. Ага… И характер материн. Та, бывало, не крикнет, не зашумит, все спокойно, рассудительно… Хорошая была у меня жена!
Ольга поняла, Степану захотелось выговориться, — видимо, намолчался за время здешней жизни, а тут — пусть случайная, но внимательная слушательница.
— Любили вы свою жену…
— Любил? — переспросил Степан, и в голосе его послышалось что-то похожее на возражение. — Не то слово… Это… это выше! Как вам объяснить? И кошку любят, и собаку… А я не просто любил, а…
— Обожал? — подсказала Ольга.
— Опять не то слово! Это для господ… Жалел я ее. Понимаете? Прикипел к ней, не знал, где я, где она. Одной жизнью жили. Вот такая была любовь!
Он замолчал, опять уставился на озеро.
Солнце вышло из-за увала, покатилось по вершинам деревьев, грело непокрытую голову Ольги. Она взглянула на часы — пора на процедуры, а уходить не хотелось: чем-то привлек ее этот человек, может бесхитростным рассказом о жене, или тем отношением к любви, которое было близко ей, отвечало ее понятиям. Она видела, сколько в Степане доброты, сколько любви к покойной жене и к дочери, и это тоже покоряло ее.
Она встала, поднялся и Степан.
— Простите, не узнал как вас зовут?
— Ольга Николаевна.
— А меня Степан Алексеевич.
— Вот и познакомились, — улыбнулась Ольга. — А теперь пойдемте, пора лечиться.
И они пошли.
Шли молча, но что-то было в этом молчании: тот доверительный разговор, который вели они, как бы объединил их теперь. Ольга чувствовала себя причастной к тайне Степана, в которую была посвящена.
Вблизи корпусов они столкнулись с Людмилой, шедшей из лечебницы. Та, широко раскрыв глаза, с изумлением глядела на Ольгу, словно не узнавала ее.
— Подожди-ка, дева. Пусть кавалер твой идет, а ты…
Ольга остановилась, улыбнулась словам подруги.
— Это еще что за номер? Где ты выкопала такого страхилата? — напала она на Ольгу.
— Почему страхилат? Мужчина как мужчина.
— Так, алкаш! На кого ты Сергея променяла? Что ты в нем нашла? Ни кожи, ни рожи!
— Пусть… А мне он нравится, — ответила Ольга. И не соврала: действительно, она ощутила в себе симпатию к Степану, к его нескладной судьбе.
— Ты посмотри, как за Сергеем бабенки увиваются! До тошноты завидно! А ты… Эх, Ольга!
Людмила горестно махнула полотенцем и пошла к жилому корпусу.
— Не очень расстраивайся за меня, — крикнула Ольга. — Обойдусь…
5
Утром, выйдя из столовой, Ольга была поражена: Степан, против обыкновения, не ушел к озеру, сидел на скамье против входа. «Не меня он дожидается?» — подумала она и взволновалась. Веря и не веря этому, она, чуточку конфузясь, того, что делает, пошла к нему.