— Я тебе уже говорила: он мне нравится.
— Чем же, если не секрет?
Ольга подумала: в самом деле, чем он привлек ее? Что в нем такого, что возвышало бы его в глазах других, той же Людмилы?
— Не знаю, — созналась она. — Он хороший. Просто хороший… У него такая трудная жизнь.
— Значит, она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним? Так, что ли?
— Не знаю, — повторила Ольга. — А за что, по-твоему, можно полюбить человека?
— Как за что? — удивилась Людмила. — За красоту, за силу… Мужчина должен обладать такими качествами, чтобы его за версту видно было.
— Фонарный столб тоже красивый, и его так же далеко видно…
Людмила расхохоталась:
— Сравнила! Умница! Далеко пойдешь!
Потом нахохотавшись, стала раздеваться.
— А ты как представляешь себе любовь? — спросила она Ольгу, уже лежавшую в постели.
— Этого я объяснить не могу… По-моему любовь должна приходить сама, помимо воли. Вот как приходит утро или ночь… Как дождь.
— Эх, Ольга! Смотрю, идеалистка ты! Давай жди, надейся. Прождешь свою молодость, и останешься старой девой… Или думаешь за этого мужичка выскочить?
— Ничего я не думаю, — ответила Ольга. — Давай спать.
6
Шли дни, — нет, не шли, а бежали. Так казалось Ольге, когда она думала, что не успела еще как следует осмыслить свое положение, свои отношения со Степаном, что скоро уезжать домой, в город, а она, кажется, только сейчас начала ощущать интерес к санаторной жизни. Раньше, после ссоры с Сергеем, после его вульгарного поступка, все, что окружало ее, она переносила в силу необходимости — дожить до конца срока.
Встреча со Степаном всколыхнула, заставила забыть все неприятности, причиненные ей Сергеем. Она даже похорошела за эту неделю, опять вспыхнули надежды на что-то лучшее в жизни, но надежды эти жили еще глубоко, где-то за решетками сомнений, возможных новых разочарований.
Да она ни на что и не надеялась, не имела на это права, просто ей было приятно со Степаном, как будто она век его знала и только с хорошей стороны. Правда, иногда думала: вот так бы на всю жизнь! И тут же отбрасывала эту мысль, хотя в последнее время она все чаще и чаще приходила к ней. Желание любить, иметь семью вспыхивало в ней, пусть она и похоронила раньше все надежды на это. Они всколыхнулись с появлением Сергея, но… как горько оборвались!
Она видела, и Степан потянулся к ней. По тому, как он ждет ее, как встречает, радуясь этому, как говорит иногда без умолку, раскрывается перед ней, она понимала, ему тоже было приятно это знакомство.
А желание быть кому-то близким, дружить, делиться мыслями жило не только у нее или у Степана.
Вчера они шли с Людмилой с процедур, повстречали Таисью Матвеевну и Кирика. Кирик — такой важный, шествовал рядом с плывущей Таисьей Матвеевной, поглядывая вокруг, как победитель, едущий на белом коне. А Таисья Матвеевна, наоборот, шла со скорбной физиономией, как с похорон.
— Вот тебе и парочка, гусь да гагарочка, — хохотнула Людмила. — Похоже, спелись… А ну, подойдем к ним.
И она потащила Ольгу вокруг газона.
— Здравствуйте, Таисья Матвеевна! — поздоровалась ласково Людмила, а в голосе ее так и рвалось озорство наружу. — Что-то вас редко видно в последние дни. Где же вы скрываетесь?
— Нездоровилось, — проговорила скромно Таисья Матвеевна. — Не выходила никуда.
— А вид у вас такой, что еще на сто лет хватит.
— Скажете тоже, на сто лет, — усмехнулась Таисья Матвеевна. — Хоть бы до пенсии дотянуть. И то…
— А вы внушайте себе жить дольше, внушайте, это полезно для самочувствия… Знаете, однажды профессор, осмотрев больного, сказал ему: «Ну, братец, с таким сердцем еще сто лет жить будешь». На следующий день больной умер, об этом сообщили профессору. «Вот и хорошо, — сказал профессор. — Умер с сознанием, что проживет еще сто лет… Красивая смерть!»
И Людмила расхохоталась, глядя на вытянувшееся, побледневшее лицо Таисьи Матвеевны, на глупую улыбку Кирика, сползшего со своего белого коня.
— Извините, что помешала, нарушила ваш моцион, — еще смеясь, раскланивалась Людмила, подталкиваемая в спину Ольгой.
Лето подарило Ольге и Степану всего неделю хорошей погоды: пошли дожди.
Еще днем было хорошо и солнечно, а к вечеру откуда-то из-за озера натянуло черных туч, они погромыхали, пролились дождем. Озеро взбунтовалось, ветер гнал по нему черные волны, хлестал водой о берега. Отдыхающие рассчитывали, к утру тучи разойдутся, снова будет солнце, но ожидания не оправдались: небо оказалось затянутым облаками, из которых сыпался и сыпался мелкий противный дождик.